— Во что хочешь… Дядя Андрей не сказал, во сколько он собирается вернуться?
— Нет, он сказал, что позвонит. В пиратов играть будем?
— В пиратов? — насторожился я, — Давай лучше кукол будем спать укладывать. Увлекательнейшая игра! Все девочки в «дочки-матери» играют. А индейцы, пираты и всякие там «казаки — разбойники» — это мальчишечьи игры.
— Не хочу в куклы! Хочу в мальчишечьи игры! Я буду пиратом и стану зарывать сокровища. А ты будешь их находить.
— А когда найду?
— Я буду нападать на тебя и пытать!
— Милые наклонности. Нет, такая перспектива меня не радует. Давай я тебя лучше чему-нибудь хорошему научу… Например, в карты играть? Все настоящие пираты после грабежей и убийств садятся в таверне на винные бочки и проигрывают друг другу награбленные сокровища.
Эта идея ее устроила, мы расположились на диване, и я протянул ей колоду:
— Пять карт мне и пять себе. Цифры знаешь? Да, меня мама учила.
— Вот и отлично. Семерка бьет пятерку, восьмерка семерку и так далее.
— А дяденьки и тетеньки?
— Кидай их, как хочешь, главное не в этом. Самое главное — запихать в рукава как можно больше тузов… Вот эта карта называется «туз». Или ас. Были раньше такие боги в древней мифологии. У кого тузов больше, тот и победил.
— А если я в рукава все четыре спрячу?
— Валяй, — разрешил я и отошел к телефону. — Пока ты раздаешь, я позвоню…
Но телефон опередил меня, сам разорвавшись трелью.
— Где тебя носит, старый осел?! — заорал я в трубку.
— Почему же «старый» — обиделся Новиков, — я еще молодой…
— К-хм… Ой, извини. Я думал, это один мой знакомый…
— Ничего, бывает. Слушай, у меня хорошие новости. Сегодня утром задержали парня, который пытался продать у входа в универсам кое-какие вещи. И сдается мне, что это вещи из квартиры Хмелевских. Ты интересовался этим делом, вот я и решил тебе позвонить. Парнишка — мелкий хулиган, из неблагополучной семьи. Сам на крупное дело не способен, промышляет тем, что сбывает для других «палёные» вещи. Получает долю, с того и живет. Мы его хорошо знаем, поэтому, как с вещами увидим, так хватаем… Самого его выпускать приходится, молод больно. Так что поторопись, а то можешь не застать.
— Старик, — взмолился я, — придержи его немного, я сейчас занят, скоро мой друг приедет, он на машине, мигом меня до тебя добросит. Сам-то он что говорит?
— Как обычно: не знаю, не видел, на улице нашел. Приезжай, присоединяйся к «расколу», а то… Давай, жду.
Не успел я положить трубку, как телефон снова заголосил.
— Сумасшедший день, — пожаловался я. — Слушаю.
— До тебя не дозвониться, — сказал Разумовский. — Как дела? Я обо всем договорился. На два-три дня мы свободны.