— И как же вы прошли?
— Я разгружала велосипед, перекидывала его через ограду и на другой стороне снова нагружала.
— Дух, который создал Империю.
— Может, и так, но на обратном пути пусть Томми пойдет со мной и поможет.
— Конечно, пойду, мисс Халлард, — сказал Томми с набитым сэндвичем ртом.
С реки пришли рабочие и были представлены Марте. Гранту забавно было видеть camaraderie[27] со стороны тех, кто никогда не слышал о Марте, и почтительное обращение тех, кто слышал.
— Кажется, новость просочилась, — объявила Марта. — Мне позвонил Тоби и спросил, правда ли, что реку снова тралят.
— Вы не сказали ему — почему?
— Нет, не сказала, — ответила она, и ее лицо слегка побледнело при воспоминании о ботинке.
К двум часам вокруг них собралось уже много зрителей, к трем берег стал похож на ярмарку, а местный констебль делал доблестные попытки сохранять хоть какой-то порядок.
К половине четвертого реку протралили почти до самого Сэлкотта, но так ничего и не нашли. Грант отправился обратно в Милл-Хаус и обнаружил там Уолтера Уитмора.
— Очень любезно с вашей стороны, что вы сообщили нам, инспектор, — сказал Уолтер. — Мне бы следовало пойти на реку, но я никак не мог.
— В этом не было ни малейшей необходимости.
— Марта объяснила, что к вечернему чаю вы придете сюда, вот я и решил подождать. Есть… результаты?
— Пока нет.
— Почему вы спрашивали о ботинках сегодня утром?
— Потому что тот, что найден, застегнут. Мне хотелось знать, снимал ли обычно Сирл ботинки, не расстегивая. Похоже, он всегда расстегивал пряжку.
— Тогда почему… как мог ботинок оказаться застегнутым?
— Либо пряжку присосало течением, либо он сбросил ботинок, чтобы легче было плыть.
— Понимаю, — мрачно протянул Уолтер.
Он отказался от чая и ушел. При этом вид у него был более растерянный, чем когда-либо.
— Мне бы так хотелось посочувствовать ему, но не могу, — проговорила Марта. — Китайский или индийский?
Грант выпил три большие чашки обжигающе горячего чая («страшно вредно для вашего желудка!» — заметила Марта) и начал снова ощущать себя человеком, когда позвонил Вильямс.
Докладывать, несмотря на приложенные Вильямсом старания, было почти не о чем. Мисс Сирл не любила своего кузена и не стеснялась в этом признаться. Она тоже была американкой, но они родились в разных концах Соединенных Штатов и познакомились только взрослыми. Похоже, они тут же поссорились. Когда Сирл приезжал в Англию, он иногда звонил ей, но в этот раз не звонил. Она и не знала, что он в Англии.
Вильямс спросил, не уезжала ли она из дома и не думает ли она, что Сирл, может быть, приходил или звонил, но не заставал ее. Она сказала, что ездила в горы, в Шотландию, рисовать и что Сирл, возможно, приходил несколько раз, а она об этом не знала. Когда ее нет, студия пуста, и никто не подходит к телефону.