По взмаху руки Тантала костер погас, и обитатели лагеря поплелись отыскивать свои домики в потемках.
* * *
Я ничего не стал объяснять Тайсону. Он понимал, что я расстроен. Сообразил, что я собирался отправиться в путешествие, а Тантал мне не разрешил.
— Ты все равно пойдешь? — спросил он.
— Не знаю, — вынужден был признаться я. — Это будет тяжело. Очень тяжело.
— Я помогу.
— Нет. Я… хм, я не могу попросить тебя об этом, дружище. Слишком опасно.
Тайсон посмотрел на лежавшие у него на коленях кусочки металла, из которых он что-то собирал, — пружинки, колесики, какие-то проводки. Бекендорф дал ему кое-какие инструменты и разрозненные части, и теперь Тайсон каждый вечер возился с ними, хотя я очень сомневался, что он своими ручищами справится со всеми этими крохотными и тонюсенькими детальками.
— Что ты мастеришь? — спросил я.
Тайсон не ответил. Вместо этого он как-то жалобно проскулил.
— Аннабет не любит циклопов. Так… ты не хочешь, чтобы я отправился с тобой?
— Дело не в этом, — произнес я не вполне искренне. — Ты нравишься Аннабет. Правда.
В уголках глаза у него появились слезы.
Я вспомнил, что Гроувер, как все сатиры, умел читать человеческие чувства. Может, и циклопы обладают такой же способностью?
Тайсон сложил свои детали в промасленную тряпицу. Потом лег на койку и прижал узелок к груди, как дети прижимают к себе плюшевого мишку. Когда он отвернулся к стене, я увидел странные шрамы у него на спине, будто кто-то проехался по нему трактором. В тысячный раз я задумался над тем, кто мог так его искалечить.
— Папа всегда заботился обо м-м-мне. — Тайсон шмыгнул носом. — А теперь… мне кажется, что он сердится на меня… что я циклоп. Зря я родился.
— Не смей так говорить! Посейдон признал тебя, разве нет? Значит… он заботится о тебе… и еще как!
Голос мой задрожал и прервался, когда я подумал, что все эти годы Тайсон прожил на улицах Нью-Йорка в коробке из-под холодильника. Как он мог после этого думать, что Посейдон заботится о нем? Какой отец допустит, чтобы такое творилось с его ребенком, даже если этот ребенок — чудовище?
— Тайсон… Лагерь будет тебе хорошим домом. А остальные привыкнут. Обещаю.
Тайсон вздохнул. Я ждал, что он еще что-нибудь скажет. Потом понял — он уже спит.
Я лег на спину и попытался сомкнуть веки, но глаза не хотели закрываться. Я боялся, что мне может снова присниться Гроувер. Если это злополучное родство душ, эмпатическая связь — правда… то если что-нибудь случится с Гроувером… проснусь ли я вообще?
В окно светила полная луна. Издали доносился шум прибоя. Я ощущал нежное благоухание клубничных полей и слышал смех дриад, которые охотились в лесу на сов. Но что-то было не в порядке и в ночной тьме — болезнь Талии распространялась по всей долине.