Он вспомнил любопытную статистику, которой в России как-то не придавали ни особенного внимания, ни значения. На всю Россию насчитывалось десять тысяч жандармов — зато во Французской республике, оплоте либеральных вольностей, жандармов было аж тридцать шесть тысяч, при том что население Франции вчетверо меньше.
Господа в штатском один за другим взбирались по лесенкам, исчезали в тамбурах, покрикивая на пытавшихся выйти пассажиров, внутри слышалась перебранка, пресекавшаяся тем же бесцеремонным унтер-офицерским рявканьем, в голос поминали бригаду по розыску анархистов, переводя на русский, советовали не рыпаться и сидеть смирно…
…Месье Лябурб, директор и единственный владелец бродячего цирка, оказался невысоким человечком, «не лишенным приятной полноты», как писал классик, с лысой, словно бильярдный шар, головой и потешными усиками, напоминавшими приклеенные под носом два кусочка черной замши. Доставили его не агенты в штатском, а два высоченных жандарма с карабинами на плече (штыки были по-прежнему примкнуты), меж коими Лябурб смотрелся совершеннейшим недомерком. Бестужев оценил нюанс — ну конечно же, такой конвой был выбран умышленно, чтобы побыстрее ввести клиента в нужное психологическое состояние. Жандармы молча удалились, Лябурб остался стоять на пороге. Присутствующие, числом с полдюжины, смотрели на него хмуро и неодобрительно. Пауза затягивалась, под неприязненными взглядами Лябурб чувствовал себя все более неуютно, он переминался с ноги на ногу, не смея без позволения пройти в комнату, улыбался жалко, страдальчески, наконец решился, произнес тоном, который изо всех сил пытался сделать шутливым:
— Господа, это какая-то ошибка…
Ламорисьер направился к нему — медленно, со зловещей расстановочкой, надвигался, будто першерон на кролика. Не говоря ни слова, схватил коротышку за ворот, протащил через комнату буквально бросил на стул, навис над ним и, грозно сопя, пророкотал:
— Циркач… Значит, должен уметь всякие такие фокусы? Ну вот и прекрасно. Я тебя заколочу в натуральные каторжные кандалы, а ты, кудрявый, попробуешь от них освободиться… Как думаешь, у тебя получится? Я тебе задал вопрос, тварь бродячая!
Он ухватил Лябурба за ворот и тряхнул так, что у того громко лязгнули зубы. Двое агентов приблизились с разных сторон, на ходу снимая пиджаки и закатывая рукава рубашек — что ж, это производило впечатление…
— Господа! Господа! — жалобно воззвал Лябурб, вертя головой во все стороны. — Я ни в чем не виноват!
— Если не считать мелких пустячков, — сказал Ламорисьер. — Содействие анархистам, вылившееся в соучастие в убийстве агента моей бригады… Укрывательство, сообщничество… От гильотины, конечно, увильнешь, но каторгу я тебе обеспечу…