Почти что в точности всё и сбылось, только за минувшие с тех пор тридцать лет Матвей Бенционович, видно, ожесточился сердцем — прощать графа Чарнокуцкого ему не хотелось, а хотелось убить эту гнусную тварь прямо здесь и сейчас, причем желательно не наповал, а чтобы покорчился.
Должно быть, это желание слишком явно читалось в глазах осатаневшего прокурора, потому что его сиятельство вдруг выронил персик и схватился за край стола, словно ему стало трудно удерживаться на ногах.
— Если вы меня застрелите, вам живым из замка не выйти, — быстро сказал магнат.
Бердичевский взглянул на мокрый палец, поморщился:
— Я и не собираюсь никуда идти, на ночь глядя. Первым делом прикончу вас, потому что вы оскорбляете своим существованием Вселенную. Потом ваш Филип, если не хочет получить еще одну пулю, сходит со мной на телеграфный пункт и отстучит депешку господину начальнику полиции. Как, Филя, отстучишь депешку?
Лакей кивнул, ответить вслух побоялся.
— Ну вот. Там я забаррикадируюсь и подожду полицию.
— За убийство графа Чарнокуцкого попадете на каторгу!
— После того как полиция обнаружит в подвале вашу секретную коллекцию? Орден мне будет, а не каторга. Ну-ка!
Матвей Бенционович прицелился его сиятельству в середину фигуры, потом передумал — навел дуло в лоб.
Лицо Чарнокуцкого, и без того белое, сделалось вовсе меловым. Один иссиня-черный ус непостижимым образом поник, второй еще хорохорился.
— Чего… чего вы хотите? — пролепетал хозяин замка.
— Сейчас у нас будет допрос с пристрастием, — объявил ему Бердичевский. — О, я к вам очень, очень пристрастен! Мне будет невероятно трудно удержаться, чтобы не прострелить вашу гнилую голову.
Граф смотрел то на перекошенное лицо статского советника, то на прыгающее в его нетвердой руке дуло.
Быстро проговорил:
— Я отвечу на все вопросы. Только держите себя в руках. У вас спуск достаточно тугой? Выпейте мозельского, оно успокаивает.
Идея показалась Матвею Бенционовичу неплохой. Он приблизился к столу. Не сводя с графа глаз, нашарил какую-то бутылку (мозельское или не мозельское — все равно), жадно отпил из горлышка.
Впервые в жизни Бердичевский пил вино прямо из бутылки. Это оказалось гораздо вкусней, чем из стакана. Поистине сегодня у статского советника была ночь удивительных открытий.
Он поставил бутылку, вытер мокрые губы — не платком, а прямо рукавом. Хорошо!
— Что вас связывает с штабс-ротмистром Рацевичем?
— Он мой любовник, — ответил граф без секунды промедления. — То есть был любовник… Я полгода его не видел и никаких сведений не имел — до вашего появления.