– Знаю. Расскажи, что за дело.
– Фактически два дела. Убийство Мори Гилберта, владельца питомника, и Розы Клебер, но мы не видим связи между ними…
– А с человеком, привязанным к железнодорожным рельсам?
– Над этим работают Лангер с Маклареном. С нашими убийствами ничего общего. У нас застреленные старики-евреи, причем убийца не оставил на месте никаких следов, а там лютеранин, которого кто-то так ненавидел, что замучил насмерть.
– Хорошо, значит, два. Целая куча детективов мается от безделья в отсутствие убийств, а вы с Джино сразу двумя занимаетесь? Похоже, кто-то считает их связанными.
Магоцци пожал плечами:
– Совсем тонкая ниточка. Проверяем.
– Насколько тонкая?
Он заерзал в кресле, вдруг почувствовав себя неловко.
– Пока эти сведения не разглашаем.
– Брось, Магоцци. Хочешь, чтоб я их пробила по новой программе? Посмотрела, что выйдет?
– Мы с Джино думаем, стоит попробовать.
– Хорошо. Ты видел, как эта программа работала с «глухарями». Прекрасно знаешь, что в поисках связей анализируются сотни баз данных, и порой дело движется дьявольски медленно. Мне нужны все сведения, какие у вас уже есть, чтобы сузить круг поисков, иначе на работу уйдет несколько дней.
Не то чтобы он не доверял Грейс. Верит ей больше любого на свете после Джино. Черт побери, сидит ведь под деревом с потенциально опасной птицей над головой, правда? Верит, что Грейс Макбрайд выхватит пистолет и пристрелит ее, если та нападет? Но нельзя преступать установленные в управлении правила, а Магоцци, к своему вечному прискорбию, не бунтовщик.
– У меня нет нескольких дней. – Она скрестила руки на груди, раздраженно на него глядя, как всегда, когда он строго придерживается узкой, официально допустимой дорожки. – Послезавтра начинаем грузить в фургон оборудование.
Он закрыл глаза при напоминании о скором отъезде.
– У обоих на предплечье лагерная татуировка. Мори Гилберт сидел в Освенциме, Роза Клебер в Бухенвальде.
Чувствовал на себе ее взгляд в темноте, потом она отвела глаза, долго молчала.
– Может, какое-то жуткое совпадение.
– Возможно, конечно.
– Но ты в это не веришь.
Он вздохнул:
– Говорю тебе, слабая связь. До этого я уже своим умом дошел.
– Никуда не дошел, разве что больше некуда идти. Что думаешь? Убивают евреев или убивают евреев, бывших в лагерях? То или другое?
Так всегда. Говори вслух то, о чем страшно не только сказать, но и думать.
Он подался вперед, обхватив руками колени, крутя в пальцах пустой бокал из-под вина.
– Не хочу думать ни то, ни другое. Хочу, чтоб ты проверила с помощью своей программы, не замешаны ли они в каких-то нехороших делах, что и стало причиной их смерти.