Ну и что, если за невысоким забором, прямо на дворе, между соседским домом и сараем, вдруг появилась коренастая длинная лавка? Может, вечерком чайку попить собрались!
Ну и что, если даже сюда, к ермилиной бане, доносится иногда злой окрик визгливым бабьим голосом? Просто семейные сцены, просто слышимость тут… лесная!
Ну и что, если сокрушенно поджимает губы ермилина хозяюшка, ненароком шепнув в сенях:
— Вы что, и вправду с Дашуткой на двоих купались? И видели, как она?.. — осеклась, отвернулась.
И чего они так волнуются? Сами ведь уже поняли — я «могила», я же вежевый…
Ну и что, если к Дашиному дому прошла откуда-то с огородов сухощавая остроносая женщина в сером платке, сжимая в руках тяжелый пук толстых, тугих, длинных-длинных прутьев? Может, веник обновляет…
Ну и что, если в сердцах чертыхнулся Ермил, глянув на вставшее у лавки ведро с чем-то темным. Может, ему самому на опохмелку рассольчику захотелось!
Очнулся, когда третий окурок обжег пальцы. Аккуратно затоптал, оглянувшись — не заметил ли хозяин. Тот возник откуда-то с другой стороны, мимоходом обронил:
— Дыми уж… на дворе можно. Смолокур ты эдакий… Ну, пошли что ли в баньку?
— Сейчас? — не удержался, скользнул глазами по соседскому двору.
— Сейчас, — хмуро сказал Ермил. — Пошли. Чего уж тут. Оно и пар выходит. — Тоже подмел взглядом двор соседки, видимо, увидел что-то важное и почти подтолкнул: — Пошли. Дашке хужей будет, коль ты ее на лавке глядеть будешь, как она в чем мать родила под прутами вьется… Вот никого не жалел. И не буду. А Дашутку — вот ее жалко…
У низенькой дверки в баню вдруг резко остановился, в пол-оборота спросил:
— Или девка, ну, того, сама тебе сказала? Чтоб ты ее вон так видел?
— Н-нет… — выдавил Игорь.
— Уф… — облегченно вздохнул враз повеселевший Ермил. — А тот тут про вещий сон слушок бродит… Уж больно вы с Дашкой с того сна, похожие.
— А что за сон? — встрепенулся Игорь.
— Пошли. В баню, говорю…
Они скрылись внутри баньки. И почти в ту же секунду Марковна вытолкнула из дверей сарайки девушку. У лавки та повернулась спиной к ермилиному двору. Но Игоря уже не было, и он не увидел на ее бедрах так знакомую ему родинку…
Пока не увидел.
Сон — это штука долгая!
2005 г.