— Эмма, а что делают в Порткеррисе молодые влюбленные в субботние вечера?
— Смотря какая погода.
Постовой полисмен показал, что можно ехать.
— И что же предпримем мы? — спросил Роберт.
— Мы?
— Ну да. Вы и я. Могу я пригласить вас поужинать?
На какой-то миг у Эммы мелькнула мысль, что она мечтала вслух…
— Э-э… я… вы не должны чувствовать себя обязанным…
— Я и не чувствую себя обязанным. Я хочу с вами поужинать. Мне это будет приятно. Так куда мы пойдем? Ко мне в отель? Или вы его просто не переносите?
— Нет, почему же…
— Может быть, у вас тут есть какой-нибудь веселый итальянский ресторанчик, который вам нравится больше?
— В Порткеррисе нет веселых итальянских ресторанчиков.
— Боюсь, и правда, нет. Так, значит, будут пальмы в кадках и центральное отопление?
— И будет джаз-банд, — сказала Эмма, посчитав, что должна предупредить его. — По субботам играет оркестр. И люди танцуют.
— Вы говорите так, как будто это что-то неприличное.
— Я подумала, что вам, быть может, не нравятся такие развлечения. Бену они не нравились.
— Нет, почему же! Это может быть очень весело, если у тебя приятный партнер.
— О партнерах я как-то не думала.
Роберт рассмеялся и снова взглянул на часы.
— Половина седьмого. Я отвезу вас домой, потом поеду в отель и поговорю с Маркусом и затем заеду за вами. В половине восьмого, хорошо?
— А я угощу вас замечательным виски, — сказала Эмма. — Бену кто-то десять лет назад подарил бутылку «Дядюшки Ремуса» — натуральное ржаное виски, и она до сих пор стоит неоткупоренная. Я уже давно мечтаю его попробовать.
Однако Роберт энтузиазма не проявил.
— Я, скорее, предпочту мартини, — сказал он.
В отеле он забрал свой ключ и вместе с ним три сообщения.
— Когда вы их получили?
— Время отмечено, сэр. В три сорок пять, в пять часов и в половине шестого. Звонил из Лондона мистер Бернстайн. Он просил позвонить ему сразу же, как вы придете.
— Я как раз и собирался это сделать. Спасибо.
Роберт нахмурился: Маркусу такое нетерпение было несвойственно. Он поднялся в номер. Эти звонки его обеспокоили. Может быть, до Маркуса дошли слухи, что за молодым художником охотится другая галерея. А может, по зрелом размышлении, он решил отказаться от этой затеи.
В его номере шторы были задернуты, постель убрана, камин включен. Он сел на кровать, взял трубку и заказал телефон галереи, затем достал из кармана три сообщения и сложил стопкой на тумбочке. «М-р Бернстайн просит вас позвонить. Звонил м-р Бернстайн, позвонит позднее. М-р Бернстайн…»
— Кент 3778. Галерея Бернстайна.
— Маркус…
— Слава Богу, Роберт, наконец-то! Ты получил мои сообщения?