И он стал дописывать письмо.
На другом конце большого стола сидел маленький человечек, бледный, рыхлый, одутловатый, с совершенно лысым, белым, лоснящимся черепом, и что-то писал, по причине крайней близорукости уткнув нос в бумагу.
— Скажи, Сен-Потен, — спросил его Форестье, — в котором часу ты пойдешь брать интервью?
— В четыре.
— Возьми с собой Дюруа, вот этого молодого человека, что стоит перед тобой, и открой ему тайну своего ремесла.
— Будет сделано.
— Принес продолжение статьи об Алжире? — обратился к своему приятелю Форестье. — Начало имело большой успех.
— Нет, — сконфуженно пробормотал Дюруа, — я думал засесть за нее после завтрака… но у меня было столько дел, что я никак не мог…
Форестье недовольно пожал плечами.
— Неаккуратностью ты можешь испортить себе карьеру. Старик Вальтер рассчитывал на твой материал. Я ему скажу, что он будет готов завтра. Если ты воображаешь, что можно ничего не делать и получать деньги, то ты ошибаешься.
Помолчав, он прибавил:
— Надо ковать железо, пока горячо, черт возьми!
Сен-Потен встал.
— Я готов, — сказал он.
Форестье, прежде чем дать распоряжения, откинулся на спинку кресла и принял почти торжественную позу.
— Так вот, — начал он, устремив взгляд на Дюруа. — Два дня тому назад к нам в Париж прибыли китайский генерал Ли Чэн-фу и раджа Тапосахиб Рамадерао Пали, — генерал остановился в «Континентале», раджа — в отеле «Бристоль». Вам следует взять у них интервью.
Тут он повернулся лицом к Сен-Потену:
— Не забудь главных пунктов, на которые я тебе указывал. Спроси у генерала и у раджи, что они думают о происках Англии на Дальнем Востоке, о ее методах колонизации, об установленном ею образе правления, и питают ли они надежду на вмешательство Европы и, в частности, Франции.
— Наших читателей крайне интересует отношение Индии и Китая к тем вопросам, которые так волнуют в настоящее время общественное мнение, — после некоторого молчания проговорил он, не обращаясь ни к кому в отдельности.
И, снова уставившись на Дюруа, добавил:
— Понаблюдай за тем, как будет действовать Сен-Потен, — это великолепный репортер, он тебе в пять минут выпотрошит кого угодно.
Затем он опять с важным видом взялся за перо, — он явно хотел поставить своего бывшего однополчанина и нынешнего сослуживца в известные рамки, указать ему надлежащее место.
Как только они вышли за порог, Сен-Потен со смехом сказал Дюруа:
— Вот кривляка! Ломается даже перед нами. Можно подумать, что он принимает нас за своих читателей.
Они пошли по бульвару.
— Выпьем чего-нибудь? — предложил репортер.