Из двух сотен, спасенных из рабства, жителей других мест, небольшая часть, довольствовались дареными лошадьми, и убыла в родные места, с попутными купеческими караванами. Большинство испугалось опасной дороги, договорилось с Коробовым о небольшом займе, стало работать на лесоповале.
Мышкина посадили под домашний арест. Светлана ограничила его передвижения, после попойки, знаменующей торжественную встречу победителей половцев. На нее пригласили взводных, и пьяная молодежь распустила языки. Всё предстало перед Светланой в преувеличенной, гротескной форме.
Мышкин был даже рад аресту, он получил формальный повод не участвовать в военных приготовлениях. Его психологический кризис не закончился.
– Ради кого мы воюем? Кому нужна свобода? Рабам, которые сами не желают бороться. Мы освободили полторы тысячи человек из Карачева. Ни один добровольно не пошел воевать с половцами, – обосновывал он Олегу свое нежелание продолжать войну. Прихлебывая пиво на очередной, вечерней посиделке.
– Они были подавлены ужасами штурма Карачева. Потом голодный месяц в дороге. Гибель близких. Унижения. Люди были в шоке. Им нужно было прийти в себя. Уже через неделю я завербовал больше полусотни. А после курского триумфа, люди сами начали проситься в отряд, – возражал ему Олег.
– Не оправдывай этих жалких людишек. Они любят состояние рабства. Это природные рабы. Сначала варяги, потом монголы. Какая для них разница? Из полутора тысяч завербовалось не больше десятка. Большая часть пришла из тех, других двухсот пленников. Пока не побудут в рабстве у половцев, не перестанут бояться смерти, нечего от них ждать! А дружинники? Это форменные бандиты. Покупают рабов у половцев! Это им мы будем помогать в битве при Калке? Я их лучше передушу, своими руками, – совсем разошелся Мышкин.
– Мы и так уже нагадили предкам. Сначала в Карачеве дружину уничтожили. Теперь в Курске.
– В Курске дружина больше пятисот человек. Мы всего сотню побили, и полсотни в плену.
– Здесь у тебя свобода выбора. Сам себе выбираешь дело своей жизни. Нет правительства, которое засунет тебя в дерьмо и заставит расхлебывать, – начал философствовать Олег.
– Да, власть слаба. А мы с тобой самовластные разбойники!
– Здесь ты прав. Источник власти разбой. Самый большой разбойник царь, – засмеялся Олег.
– А смерды терпят, и будут терпеть дальше власть бандитов-варягов! Пока не наступит семнадцатый год.
– Возьми у Коробка историю. Почитай. Здесь восстание за восстанием. Новгород, Киев, Суздаль, народ умирал за свободу, а ты – рабы! У бандитов-варягов мечи. А мужики с топорами. Только после восстаний законы «руськой правды» стали смердов за людей считать.