тянут за собой историю, одним своим бытием создавая Узор, но Колесо оплетает
та'верен туже, чем линии жизней прочих людей. Куда бы вы ни пошли и что бы вы ни делали, до тех пор, пока Колесо выбирает по-другому, вы будете…
— Хватит! — заорал Мэт. Игроки оглянулись, оторвавшись от костей, он ожег их взглядом, и те поспешили вернуться к игре.
— Извини меня, Мэт, — пророкотал Лойал. — Я знаю, что слишком много говорю, но я не хотел…
— Нет, я здесь не могу оставаться, — высказал Мэт стропилам наболевшее, — вместе с болтуном-огир и набитым дураком, который нос задрал выше крыши! Ты идешь, Перрин?
Тот вздохнул, глянул на Ранда и кивнул.
Ранд следил, как уходят его друзья, словно его обидные слова гнали их палкой. Я должен идти один. Да поможет мне Свет, так нужно.
Лойал тоже глядел им вслед, брови озабоченно поникли.
— Ранд, я и в самом деле не хотел…
Ранд постарался говорить погрубее:
— А ты чего ждешь? Иди с ними! Не понимаю, чего ты тут торчишь. Если ты не знаешь какого-нибудь выхода отсюда, мне от тебя проку мало. Иди! Иди ищи свои деревья, свои драгоценные рощицы, если их еще не срубили, а если нет — то скатертью к ним дорога.
Большие, как чашки, глаза Лойала смотрели удивленно-обиженно сначала, но понемногу они сужались от того, что почти могло быть гневом. Ранд не предполагал, что Лойал способен на ярость. В отдельных сказаниях утверждалось, что огир бывают разъяренными, хотя никогда не уточнялось, какими именно, но Ранд пока еще не встречал кого-то столь же спокойного и вежливого, как Лойал.
— Если вам того хочется, Ранд ал'Тор, — чопорно проговорил Лойал. Он холодно поклонился и зашагал следом за Мэтом и Перрином.
Ранд привалился к груде мешков с зерном. Ну вот, язвительно отметил внутренний голос, ты сделал это, верно? — Я должен был, отвечал он голосу. Я опасен, лишь если нахожусь рядом. Кровь и пепел, я сойду с ума и… Нет! Нет, не сойду! Я не стану использовать Силу, и тогда я не сойду с ума, и… Но я не могу идти на такой риск. Не могу, неужто непонятно? Но голос только смеялся над ним.
Вдруг Ранд заметил, что игроки смотрят на него. Все они, по-прежнему стоя на коленях, обернулись и пораженно смотрели на него. Шайнарцы любого ранга почти всегда были вежливы и корректны, даже с кровными врагами, а огир никогда не бывали в Шайнаре врагами. Глаза шайнарцев переполняло потрясение. Хоть лица их ничего не выражали, глаза говорили о том, что поступок Ранда чудовищен, выходит за рамки всех приличий. Где-то в душе Ранд соглашался с ними, и оттого их молчание было еще более осуждающим. Они лишь смотрели на него, и Ранд заковылял из кладовой прочь, словно их взоры гнали его.