– Любы нашему князю искусные мастера. Ибо воин державу защищает, а труженик воздвигает и украшает.
Подошел Аким. Люба с детьми засновали по двору, перетаскивая "гуманитарку" в дом, утварь и припасы – из сараюшки в сени, размещая коз в сараюшке, а корову – в освободившемся хлеву. Прокоп оправился уже оправился от изумления, но продолжал ждать какого‑нибудь подвоха и спросил:
Нешто ещё раз подъёмные? Токмо теперь и корова? А за какие такие заслуги?
– Как какие? У тебя, Прокопий, четверо детей и пятый будет по весне, – Аким подмигнул Славкову и, наклонив голову, кивнул на суетящуюся у коровы Любу.
– Вона как, – протянул Прокопий.
– Ну ладно, бывай! А за сеном потом к овинам приезжай! Кстати, у Стрельцовых‑то шестеро ребятишек. Догоняй! – опять подмигнул ему мужик.
Славков был совершенно сбит с толку. Доселе никогда он и не слыхивал о подобном – чтобы крестьянину люди государевы дали что‑либо ценнее тумака. А вот подпол и холодник почистить, содрав две шкуры, да за взгляд хмурый плетью огреть – это обычное дело. Этого Прокопий навидался. Жена вон тоже до сих пор в себя придти не может! За какие такие деянья Славковы удачу такую заимели? Неужель токмо за то, что детей родили? Так то Божье провиденье, даст Бог – и родится ребёнок.
Всё хорошо в Ангарии, никто крестьянину обид не учиняет. Да и работать на общинном поле ему тоже не надо – так как ремеслом он владеет нужным. Токмо свой надел и обрабатываешь. Весь урожай твой, после того, как княжескую долю отдашь. А отдашь по возможности, коли хорош урожай – больше дашь. Не уродилось – никто не стребует. Но землица тут хороша, потому и возможность завсегда имеется. Да вона, ещё и привёзут снеди разной на зиму. А крестьян‑то не заставляют работать на огородах княжеских – сами кремлёвские в землице и ковыряются. Даже сама ангарская княгиня Дарья и та ручки в земельке пачкает, а ведь она врачеватель! Пусть и лекарские травки, но сама пропалывает. Нешто видано се прежде? Оттого у Прокопия и у всех людишек, что сюда с поморами попали, любовь и почёт великий к князю Соколу имеется.
Славков сидел, уронив голову на скрещенные на столе руки, наблюдая, как Сташко и Мирянка на тёплом полу играли в игрушки. Ящичек с ними оказался среди снеди и был тут же сцапан Ярушкой под свои девичьи секреты. Люба зажигала лучинкой свечу от печки – жёнушка готовилась прясть. В носу защипало и скатилась вдруг одинокая слеза.
А в окне над лесом багровел закат.
Ангарский кремль. Зал собраний клуба. Декабрь 7145 года (1637).
– Собрание объявляю открытым, – улыбаясь, развёл ладони Вячеслав. – Итак, в следующем году у нас десятилетний юбилей – время подводить итоги, говорить о том, чего мы добились, а чего не получилось. Однако, что я хочу сказать – мы, оторванные от своей Родины, земли, своих детей и родителей, нашли в себе силы не сломаться, не сгинуть среди тайги. Не рассориться, оставив свои амбиции в угоду общего выживания. Знаете, для меня это было неожиданностью. Я, признаюсь, ждал чего‑то эдакого.