Гарри тоже подумал, что теперь Драко точно вряд ли можно будет застать без Крэбба и Гойла. А Гермиона, видя, как настроены друзья, состроила свою обычную строгую физиономию а-ля «Честное слово!..».
— Надеюсь, мы не будем делать глупости, — постановила она. — Малфой Малфоем, но у нас более серьезные задачи. Меня больше настораживает, что так много чего запрещено. Весь список из кабинета Филча продублировали, — сказала, возвращаясь к письму, Гермиона. — Раньше в этих письмах такого не было.
И чуть позже Гарри, невзирая на, что ему и так все пересказали, все-таки, вопреки привычке, прочитал послание из «Хогвартса» полностью, а не только список новых учебников. Хотя подпись профессора МакГонагол осталась все та же, оно действительно изменилось по сути, а не только по длине. Как будто бумагу напичкали предупреждениями и предположениями вроде того, что нет большего греха, чем взорвать в коридоре пару бомб-вонючек. Все это здорово напоминало стиль Долорес Амбридж, которая в бытность свою директором закрывала глаза на серьезную опасность, сосредотачивая карательные меры вокруг тех, кто позволял себе просто не согласиться с ней, или отступить от принятых правил. И, если Гарри еще сомневался, то после письма окончательно утвердился в решении, что находиться в «Хогвартсе» в этом году — его основная обязанность.
Взрослые члены семьи Уизли спокойно восприняли новость о назначении нового директора.
— Мне кажется, работа советника не слишком ему нравилась, и Скримджер это понял, — предположил мистер Уизли. — Не очень хорошо, конечно, что выбрали именно его. Насколько я знаю Фаджа, он старается улавливать общие настроения и подыгрывать им. Но он твердо держится линии Министерства.
— Иными словами, он будет пытаться для всего получать инструкции, — перевела Гермиона.
Родители Рона не видели в этом большой беды. Миссис Уизли и вовсе была убеждена, что это даже хорошо. Отец Рона, впрочем, понял опасения Гермионы куда лучше.
— Не волнуйтесь, ребята, — сказал он. — Как ни трудно говорить об этом, особенно после того, как мы потеряли Дамблдора, однако директор — это еще не все. В «Хогвартсе» остаются ваши старые учителя, там сложились свои традиции, и на все это Фадж не сможет слишком сильно повлиять. Да он, я думаю, и не захочет. Не уверен, что он будет так уж стремиться оставить свой след в истории школы. Ведь реформы требуют того, чтобы преодолевать недовольство, доказывая их необходимость, а Фадж превыше всего ценит покой.
«Потому что ему все равно», — угрюмо подумал Гарри.
Однако он не стал обсуждать это даже с друзьями. Ему не хотелось, чтобы его разубеждали и утешали. В самом ощущении недовольства была какая-то необъяснимая ценность, сознание своей правоты, которое питало его дух. И все-таки нашелся один собеседник, который решился объяснить ему, что он не прав.