– Датчики будут действовать, пока у них бьется сердце, вот и все. – Из-за сдержанности голос Рипли прозвучал еще трагичнее. – Как у того мальчика, там…
– Нет! – Хиггс чуть не застонал. Разум и сердце вступили между собой в жестокую борьбу, перед которой и схватка в комплексе могла показаться легкой разминкой.
Пойти – погибнуть и погубить всех без толку.
Бросить – предать.
– Я не верю…
Чувства разрывали его на части. Это была не та боль, к которой он привык, – Хиггс четко осознал в этот момент, что вызванный ею ожог не заживет уже никогда, даже если эту боль удастся пересилить.
– Нет! – вырвалось у Хадсона. На одну секунду он представил, что там, на месте Дитриха и сержанта мог быть и он сам… Значит, случись с ним такое, помощь не пришла бы и к нему? Но как можно жить, зная, что в случае беды не на кого будет опереться, зная, что для тебя никто не рискнет собой и не сотворит в последний момент чудо? Хадсону показалось, что он уже находится там, в общем слизевом коконе, а перед ним набухает и рвется по крестообразному верхнему надрезу кожистое яйцо. На секунду мелькнувшая в возбужденном мозгу картина настолько ошарашила его, что он снова испытал шок. Лицо Хадсона побелело, губы затряслись, лоб покрылся испариной.
– Нет! – истерически выкрикнул он. – Я не верю! Не верю, что все так!
– Хадсон, – только и смог выдавить из себя Хиггс. Он снова заливался потом, но его лицо покрыла не бледность, а краска стыда.
Действовать – бессмысленно.
Не действовать – подло.
И пусть эта подлость была подлостью обстоятельств, если не самой судьбы, – все равно кто-то должен был держать за нее ответ. По мнению Хиггса, этим кем-то должен был стать он сам.
– Сволочи, – процедила сквозь зубы Вески. – Ненавижу!
«Какое право имеют эти твари так поступать?» – так можно сформулировать поднявшуюся в ее душе бурю эмоций. И единственный вывод, который Вески могла извлечь для себя: этим тварям ничто не должно сойти с рук.
Пусть платят полной мерой. Ни одна из них не имеет права на спасение. Все, все они обязаны сдохнуть!
– Ну ладно, – жестко произнесла Вески. В ее черных глазах горел непримиримый холодный огонек. – Месть, только месть, за Дрейка, за всех! Нас осталось все-таки несколько человек, – она не привыкла говорить длинные речи и с трудом подбирала слова. – Допустим, бомбы с серным газом…
– Что – бомбы? – не понял Хадсон.
– Подняться. Сбросить. Прибить этих гадов! – лицо Вески исказила гримаса.
– А ты думаешь, серный газ на них подействует? – нахмурился Хиггс и почувствовал, что рука у него зачесалась. Вроде бы просто от прежних ожогов брызгами кислоты, но, может… «Ну, черт бы их всех побрал! Раз нельзя помочь товарищам, то ведь можно хотя бы рассчитаться!»