– Она? Это чудовище? – Рипли передернуло.
Языки пламени, боль в груди и солнечном сплетении, страшная, нечеловеческая боль – и выскочившая светлая головка с рядами страшных зубов… Они сошли с ума: это – ее ребенок?!
– Это ребенок, – жестко ответила Шеди, и Рипли почувствовала ее обиду. – Если и ты бросишь ее, повторится то же, что и с ее бабушкой. Или
– того хуже – она станет «диким ребенком».
– Что это значит?
– Вы действительно другие, – смягчился голос Шеди. – У вас дети рождаются разумными, да? Их не надо учить быть ЛЮДЬМИ?
– Нет… мы их воспитываем. Долго, – наморщила лоб Рипли. Она начинала уже кое-что понимать, но боялась себе поверить.
– Понимаю. У двуногих дети взрослеют дольше. У нас – быстро. Так что важен каждый день. Если не учить – получаются дикие дети, и хуже всего – из Простых. Они и так всегда глупее, с ними очень трудно. Девочки – лучше всего, но их надо учить любить. Нужно, чтобы они доверяли тебе и не боялись. Настоящее разумное существо может быть собой, только если его любят… – в переводе Рипли «разумное существо» прозвучало как «человек».
– Значит, моих друзей уничтожили ваши «дикие дети»? – содрогнувшись от внезапной боли, проговорила Рипли.
Как ей хотелось верить в слова Шеди… нет – как ей хотелось НЕ ВЕРИТЬ!
– Они не понимали, что делают. Если нет воспитания – есть только инстинкты. Наесться. Выжить. Отложить яйца и найти для новых детей вторых матерей. Если «человек» не получает человеческого духа, он становится хуже зверя – потому что умнее его. А Простые – те и так почти звери. У нас всегда существовало это разделение. Даже если они вырастают дикими у нас, а потом их находят – обычно ничего не удается изменить.
– Ты уж извини, Шеди, но меня с души воротит, когда я сравниваю свои воспоминания с твоими рассказами о «голодных детях»…
– Так нельзя, – Шеди тряхнула головой, и колечки на ее гребне чуть слышно зазвенели.
– Не знаю, – Рипли уставилась на какое-то растение, похожее на клубок спутанных зеленых ниток, и ее лицо снова начало застывать.
– Так ты примешь свою девочку? Моя мать была сестрой по двуногой матери ее бабушке… значит, и мы с тобой сестры… Помоги ей.
– Вот ты и помогай! – грубо отрезала Рипли и тут же почувствовала, что ей стыдно. В самом деле, разве лично Шеди виновата в том, что ей пришлось пережить? Почему она должна выслушивать обиды из-за слабости самой Рипли, не способной перешагнуть через свой кошмар.
«Не надо! – возразила Рипли сама себе. – Чего я добьюсь, притворившись, что все в порядке? Все пережитое – во мне, и я все равно никуда его не дену. Так что лучше – правда… если так ее можно назвать».