– Нет, – прошептала Рипли, чувствуя, что вот-вот разрыдается.
Из-за кого она хочет плакать? Из-за этих – после того, как даже для Ньют у нее не нашлось ни одной слезинки? Ну нет, слишком великая честь! Но разве виновата в этом Скейлси, или как там ее?
Рипли зажмурилась, и перед ее глазами возникло новое видение.
Ньют.
Не та девочка, шепчущая ей взрослые советы и объясняющая, что Кейси не видит снов, потому что она – кукла, не мертвая Ньют с замершим навсегда, заострившимся личиком – та Ребекка, которую она увидела впервые: настороженный и озлобленный зверек, вцепившийся ей в руку зубами. Рипли машинально посмотрела на свою руку – хотя боль от укуса проснулась в ней, никакого следа на этом месте не осталось.
Дикая Ньют… Какой бы она стала еще через месяц? А через год? В кого бы превратилась она, если бы ее не нашли? Умерла бы, когда кончились продукты – или тоже стала бы охотиться на своих врагов, чтобы отделить от трубок с кислотой их мясо и сожрать его?
«Нет, зачем я, о чем…» – пробовала отогнать картину Рипли – и не могла. Дикая Ньют росла на глазах, превращалась в девушку – хорошо сложенную, сильную, но со звериным блеском в лишенных разума глазах.
– Ньют! – закричала Рипли, закрывая лицо руками. – Ньют! Не надо!
– Шеди, ей снова плохо!
– Меня это не волнует, Сэд. Она – жестокое и бездушное создание!
– Но она кого-то зовет… Наверное, настоящего ребенка…
– Я ничего не хочу знать…
«Я тоже», – бессильно подумала Рипли, погружаясь во включившееся жужжащее беспамятство.
Через день Рипли убедилась, что с ней больше не разговаривают. Ее кормили, даже ставили теплую ванну, но уже не помогали сесть и лишь перед сном включали свой аппарат. Меньше всего Рипли хотелось оставаться сейчас со своими мыслями наедине – но выбора ей не предоставляли. Не совпадали ли в их языке понятия «бездушный» и «неодушевленный»?
Вскоре Рипли поймала себя на том, что очень ждет, когда с ней заговорят; потом она пробовала сама начать разговор – но безуспешно. Лишь дня через три, обращаясь к ней, но глядя мимо нее, Шеди бросила с неприкрытым упреком:
– Скейлси заболела. Некоторые дети умирают от тоски.
– Шеди, где она? – нервно спросила Рипли.
– Зачем мне говорить об этом с тобой? – Шеди отвернулась и заковыляла прочь.
– Постой! – спрыгнула с кровати Рипли. – Ты хочешь сказать, что Скейлси заболела из-за меня?
– А то из-за кого же? – нехотя отозвалась Шеди.
– Но, Шеди… она же просто меня не знает…
– Она любит тебя, а ты ее оттолкнула. Все, разговор окончен.
Рипли прикусила губу. Такого резкого отказа она не ожидала. И все же в словах Шеди была доля правды. Стоило Рипли на секунду задуматься о судьбе маленького чудовища, как она почувствовала жалость.