Он надеялся, что ему понравится прохладный климат Каменных Земель – куда меньше ему нравились Зеленые и Срединные Земли с их изнуряющей летней жарой. Гиккея, эта гигантская – почти четыре стандарта! – тяжелая, косо наклоненная по отношению к своему Светилу, планета кислородного типа с семью огромными континентами, в два с половиной раза медленней, чем стандарт, вращалась вокруг своего Светила. В неизвестно какой системе, расположившей, может быть, в складке Пространства, а может быть – и ее нижней толще. Давний собиратель легенд и рассказов Монах не знал и не записал в своей Книге ни одной истории о пришельцах. Если он когда-нибудь соберется с духом и перенесет в Книгу рассказы Кадета о Цивилизованном Пространстве, это будет самая неправдоподобная часть его Книги. Но пока Монах сомневался и в истории Кадета и в существовании самого Цивилизованного Пространства.
Здешний год соответствовал примерно двум с половиной стандартным годам. По здешнему Кадету было всего двенадцать биологических лет, иногда это его смешило. Шесть месяцев весны позволяли траве, кустам и быстро растущим деревьям украсить всевозможными оттенками зеленого любые почвы на Гиккее. Десять месяцев лета на плодородных Зеленых Землях позволяли собирать два, а то и три урожая. Шесть месяцев теплой дождливой осени добавляли природе и людям Гиккеи время для подготовки к мягкой длинной зиме.
Здесь воздух и вода будут прохладней, лучи Светила – мягче, он будет меньше сил тратить на терморегуляцию… Он вспомнил какое счастье и облегчение он испытал почти гиккейский длинный год назад, когда на поисковом радаре его, теряющего кислород и воду, «Робинзона» Гиккея появилась как микроскопическое пятнышко кислородной жизни. В планетарном атласе бортового компьютера эта планета и даже эта звездная система не значились. Тогда он тоже строил планы спасения, и шансов уцелеть было куда меньше, чем сейчас, и все-таки он спасся, хотя последний час, экономя кислород, дышал, как говорится, через раз. Из последнего баллона в скафандре высокой защиты в шлюзовом отсеке. Полуослепнув и оглохнув от кислородной недостаточности. Не видя навигационных приборов и не имея представления, на каком этапе спуска на неизвестную планету он находится.
Кадет несколько раз глубоко вдохнул прохладный воздух предгорья и улыбнулся. А ведь он мог тогда умереть от удушья, и очень ослаб от обезвоживания и перегрева в скафандре. И уже умирал, как позже выяснилось, в одном часе от спасения – в одном часе от посадки «Робинзона» на эту планету. И тогда он в отчаянии, не желая умереть без боя, без попытки выжить, сделал то, что сделал: еще в разреженных верхних слоях толстой атмосферы Гиккеи, уже теряя помутненное сознание, прямо в тяжелом скафандре аварийно катапультировался из шлюзового отсека, в полную неизвестность.