Часы шли, шторм гнал суденышко на восток. Кугель, едва живой, съежился у штурвала. Ночь тянулась нескончаемо долго, но закончилась, и небо окрасилось тусклым багрянцем. Наконец взошедшее солнце осветило безбрежный океан, по которому катились черные волны, увенчанные белыми барашками. Ветер утих, Кугель обнаружил, что судно снова может идти своим курсом. Он распрямил мучительно затекшее тело, вытянул руки и подвигал оцепеневшими пальцами.
Спустившись в салон, Кугель обнаружил, что кто-то поставил у кормового иллюминатора две лампы. Кугель потушил свет и сменил бледно-голубой шелковый халат на собственную одежду. Он натянул на голову трехъярусную шляпу с приколотым к ней «Фейерверком», приладил ее под наилучшим углом и отправился на нос. Госпожу Сольдинк с дочерьми он обнаружил на камбузе — они завтракали чаем со сладким пирогом. Ни одна не выказывала никаких следов вчерашней морской болезни, все женщины казались по-настоящему отдохнувшими и безмятежными.
Госпожа Сольдинк, повернув голову, смерила Кугеля взглядом.
— Ну, что тебе здесь нужно?
— Мадам, ставлю вас в известность о том, что я знаю о ваших кознях, — с ледяной вежливостью сообщил капитан.
— В самом деле? Обо всех до единой?
— Я знаю обо всем, что мне требуется знать. Это не делает вам чести.
— Ну и? Будьте так добры, просветите меня.
— Как скажете, — ответил Кугель. — Согласен, ваш план, до некоторой степени, был остроумным. Днем мы по вашей просьбе плыли на юг с половинной приманкой, чтобы черви могли отдохнуть. Ночью, когда я уходил спать, вы изменяли курс и вели «Галанте» на север.
— Если быть более точным, на северо-запад.
Кугель сделал знак, что это не имеет значения.
— Затем, держа червей на тонизирующих микстурах и двойной приманке, вы пытались удержать корабль в окрестностях Лаусикаа. Но я поймал вас.
Госпожа Сольдинк презрительно рассмеялась.
— Мы уже по горло сыты морскими путешествиями. Мы возвращались в Саскервой.
Это признание застигло Кугеля врасплох. План оказался гораздо более дерзким, чем он подозревал.
— Невелика разница. Я с самого начала чувствовал, что мы плывем по той же самой воде, и это озадачило меня на минуту-другую, до тех пор, пока я не заметил плачевное состояние червей, и тогда все стало ясно. И все же я терпел ваши проказы. Сии мелодраматические усилия забавляли меня. А сам тем временем наслаждался отдыхом, океанским воздухом, первоклассной едой…
— Мы с Табазинт и Салассер плевали в каждое блюдо, — злорадно сообщила Мидре. — Мама иногда тоже заходила на камбуз. Я не знаю, что она там делала.