Всё началось в конце апреля, когда в министерство пришло решение о составе делегации для участия в заседании одного из комитетов международной организации, которое должно было начаться в Женеве 19 мая. В составе делегации были Ходунов, Шутиков и заместитель директора ведомственного НИИ Бобров.
Седьмого мая, зная, что между праздниками министерские всеми правдами и неправдами постараются на работе не быть, Ходунов специально решил собрать делегацию и в спокойной обстановке обсудить все вопросы по командировке.
В министерстве было непривычно тихо. За всё время, пока они пункт за пунктом, не торопясь, как любил Ходунов, обсуждали повестку дня и просматривали все исходные материалы, позвонили только один раз. В кабинет никто не пытался прорваться с каким-нибудь очередным срочным делом.
За последние несколько лет состав делегации на этом комитете устоялся: Ходунов, Бобров и заместитель начальника международного отдела Печников. Но еще в середине апреля Печников серьезно заболел, и его положили в больницу. Вместо него от отдела включили Шутикова, который в министерство пришел совсем недавно, всего около года тому назад.
Ходунов, как всегда на работе, был одет официально. Пиджак он повесил на один из стульев и сейчас был в белой рубашке с короткими рукавами, с темным галстуком и в светлых брюках. Лицо и руки у него были покрыты неровным, отдающим в красноту загаром — свидетельством трудового первомайского порыва на дачном участке. Худощавый, обычно державшийся прямо, он в свои пятьдесят три года выглядел не старше остальных, сидевших за столом.
Бобров внешне во многом был похож на Ходунова. Такой же худощавый, аккуратный, тоже в очках и такого же роста. Даже и небольшие лысины у них были похожи. Они и по возрасту казались одногодками, хотя Ходунов был лет на 10 лет старше. Пиджак Бобров тоже снял. Вот только рубашка у него была неопределенного серовато-кремового цвета, и еще более неопределенного цвета был галстук.
В отличие от Боброва и Ходунова Шутиков был из тех людей, которые в галстуке задыхаются. Поэтому он носил его только тогда, когда в этом была последняя степень необходимости. Сегодняшний день, по его разумению, явно к этой категории не относился. Поэтому он был в свободной лёгкой куртке, которую носил, как казалось, круглый год, под ней была веселёнькая ярко-зелёная тенниска. Его светлые, потерявшие форму, то ли из рогожки, то ли из чего-то похожего на рогожку штаны не только не были отглажены, но, казалось, наоборот, их долго специально мяли, перед тем как Шутиков надел их на себя. Впрочем, на Шутикове все это выглядело как-то естественно. Довольно плотный, мешковатый, вечно улыбающийся, Шутиков внешне контрастировал с Бобровым и Ходуновым. Контраст усиливали и его совсем короткая стрижка, и нос картошкой, и широкие покатые плечи, и привычка ходить, слегка согнувшись и раскачиваясь.