– Так или иначе, мы должны будем выследить твоего фальсификатора.
– Да. А после я найду способ сделать так, чтобы у Вивиан оказалась настоящая вещь. А пока не говори ей ничего, хорошо?
Тобиас погладил ее плечи:
– Я не уверен, что ты не переменишь свое мнение, подумав, но обещаю тебе. Если и ты мне кое-что пообещаешь.
Перис не хотелось думать о том, как ей выкручиваться, объясняя Тобиасу теорию Синтии.
– Да, если смогу, – ответила она.
– По крайней мере, честный ответ. Я не хочу, чтобы ты постоянно чувствовала угрозу. Как ты думаешь, ты согласишься?
– Это то, что я должна тебе пообещать? Не чувствовать угрозу?
Его подбородок упирался в ее макушку.
– Я хочу, чтобы ты пообещала верить мне, когда я скажу, что люблю тебя.
Тобиас ничуть не успокоился, шагая рядом со странноватым квартиросъемщиком Перис. Конечно, он видел Вормвуда прежде всего пару раз, но не замечал, что этот парень был весь коричневый.
Коричневый снаружи и обладающий такой личностью, которую лучше всего можно было бы охарактеризовать как «сумрачная, серовато-коричневая».
Вормвуд в третий раз, после того, как ответил по новому переговорному устройству в квартире Перис, сказал, что «идет как раз туда, где она сейчас», и Тобиас попробовал, наконец, вызвать его на разговор.
– Как хорошо, что ты взял меня с собой.
Вормвуд пожал плечами. На самом деле, Тобиас просто дождался, когда Вормвуд выйдет, и присоединился к нему без приглашения.
– Ты давно живешь у Перис?
Тот искоса посмотрел на Тобиаса.
– Давно.
– Ты художник…
Костлявые плечи приподнялись в красноречивом жесте.
Они неторопливо шли по тротуару мимо паба дока Мейнарда, мимо бюстов отцов-основателей Сиэтла. Жаркий день собрал огромную толпу за столиками перед старым пабом. Холодное пиво утоляло жажду опаленных глоток; раскаты смеха взлетали над громкими нестройными разговорами под выпивку с закуской на скамейках вдоль улицы.
Тобиас проводил взглядом вспорхнувших голубей и еще раз попробовал заговорить с Вормвудом.
– Я мог видеть что-нибудь из твоих работ?
Тот провел тыльной стороной кисти по губам.
– Я расписываю мебель. Стулья. Столы. Все, что притягивает мое воображение, – он невыразительно посмотрел на Тобиаса. – Все, что может заинтересовать других. Перис делает вещи, которые можно носить. Я делаю вещи, которыми можно пользоваться. Мне нравиться делать что-нибудь для детей. Поросята, прыгающие через луну.
– Коровы, – автоматически поправил Тобиас. Мелькнула и пропала быстрая улыбка.
– Поросята. Дети лучше понимают, что к чему. Им нравятся парадоксы. Им нравится объяснять, как все должно быть.