– Ты слышала, что я сказал полиции.
– Да, что ты пытался позвонить мне, а линия была занята.
– Более или менее.
Перис хотела встать.
– Не вставай. Что ты хочешь?
– У меня чай остыл. Я могу и сама справиться.
Тобиас взял у нее кружку и налил свежего кипятку.
– Как я уже сказал полицейским, оператор предположил, что у тебя, наверное, трубка снята.
– И ты решил, что это именно твое дело – среди ночи сесть в машину и поехать напомнить мне положить трубку на рычаг?
Тобиас опустил в кружку свежий пакетик с чаем и передал ее Перис.
– В твоем изложении это выглядит действительно странно.
– Немного не то слово, – она выпрямилась на стуле и поморщилась. – Точнее сказать – непохоже на тебя.
– Тебе больно? – Что бы она ответила, если бы он сказал сейчас, что быть рядом с ней для него не только не странно, а просто естественно. Естественнее и быть не может.
– Больно, – ответила Перис. – Но ничего.
– В кресле-качалке тебе будет удобнее.
Перис не отшатнулась от него, когда он, подойдя, обнял ее за талию, чтобы помочь подняться.
Она села в кресло; одеяло соскользнуло с ее плеч, и Перис дернулась, чтобы прикрыть рукой лиф своей ночной сорочки.
Тобиас сглотнул и поставил кружку рядом с ней. Как много скрывала под собой бесформенная свободная одежда, которую она так любила носить!
– Ух! – воскликнул он, глядя ей в глаза и улыбаясь, пока нашаривал упавшее одеяло и закутывал ее, как нежный родитель, ухаживающий за ребенком. – Тебе надо быть в тепле. После того, что с тобой произошло, у тебя может произойти срыв. Выпей еще чаю.
Вместо того чтобы взять кружку, Перис сжала его руку.
– Когда ты пытался мне перезвонить?
– Через пару часов после первого звонка.
Она прижала его руку к своему подбородку.
– И подумал, что тебе следует приехать?
Тобиас наклонился к ней.
– Да.
– Почему?
– Я… приехал и все тут.
– И увидел, как кто-то выходит из дома?
– Он не закрыл дверь и сел в машину на Первой.
Перис потерлась щекой о руку Тобиаса.
– Я так испугалась.
Если бы он дотронулся до нее, просто дотронулся, он бы разрушил очарование этой минуты.
– Жаль, что мне не попался этот сукин сын.
– Нет! – Ее пальцы впились в его руку. – Что ты! У него же был нож!
Она не хотела, чтобы он пострадал. Тобиас спросил себя, каково ему чувствовать такое отношение к себе. Вселяло ли это в него надежду?
– А человек, который тут живет, – спросил он, – где сейчас?
– Вормвуд? Он не часто ночует дома. В последнее время все реже и реже, – ее глаза закрывались. – Кому я должна передать? Кому надо напомнить, что время выходит?
– Не знаю, – тихо ответил Тобиас.