– Знаю, – обрезал Виктор. – Конечно же знаю, я ведь все и устроил.
Стоя в воде, Виктор отщипывал от хлеба кусочки и бросал их рядом с собой. Не успев даже промокнуть, крошки незамедлительно исчезали под водой, оставляя на поверхности лишь дрожащие кружочки, какие бывают во время сильного ливня. Темными тенями вокруг ног Виктора кружилась внушительная стая огромных пиленгасов.
– Совсем ручные стали, зажирели, – с улыбкой пояснил он Дольфу природу явления. – Там, где рыбу не ловят и ежедневно кормят из безопасной кормушки, она вскорости забывает свой природный страх и начисто перестает бояться. Таково устройство примитивного рыбьего мозга.
– Разве это плохо? – подыгрывая его наставительному тону, поинтересовался Дольф.
– Нет, не плохо, – неожиданно серьезно ответил Виктор, – но чревато началом кризиса отношений. И знаешь почему?
– Нет, не знаю. Поясни.
– Объевшаяся рыба может обнаглеть настолько, что, перестав бояться подстерегающих ее опасностей, захочет покинуть безопасную кормушку, а подобное решение, в свою очередь, неизбежно приведет ее к гибели в открытом море, полном ужасных хищников. Но может быть и по-другому. – Он лукаво улыбнулся Дольфу.
– Что ты имеешь в виду? – насторожился Дольф.
– Добрая кормушка сама захлопнется и больно прищемит глупой рыбе хвост или ее пустую голову.
Выслушав символическую притчу, Дольф закурил и нахмурился. Виктор, выдержав паузу, испытующе посмотрел ему в глаза и, улыбаясь, продолжил наставления:
– Вот так же и мы. Кружимся вокруг кормушки и не задумываемся, что если нарушим заведенный порядок вещей, то наступит час, когда тот, кто его завел, сам закрутит нас в нори. Только полное незнание этого обстоятельства избавляет всех от ежедневного страха быть съеденными. Рыба не ведает, что ее могут слопать, и не боится меня, а пухлый мальчик за тем столиком кушает с мамой жареную рыбу и ничего не знает о дяде, который ему приветливо улыбается. С дядей ты уже познакомился, рекомендую: мой водитель Сережа, усердный парень, однажды мотавший срок за детское изнасилование. А Сереже, в свою очередь, невдомек, что я знаю о его неприятной особенности, и потому он спокоен, работает, но иногда от счастья и своего бесстрашия может даже стащить кусочек с моего стола. И так эта жизнь запутана, Дольф, настолько сложно запутана, что всем хорошо только тогда, когда никто ничего ни о ком не знает. Отсюда и небезызвестная поговорка: меньше знаешь – крепче спишь. Но заметь, в каждом случае всегда есть кто-то, кто знает все. Непосредственно в наших с тобой делах подобным провидцем являюсь я, и дело вовсе не в том, что я знаю чьи-то тайны. Важнее то, что у меня всегда есть информация, которая позволяет нам иметь гарантированный успех в совместном бизнесе. Такая уж это работа, и потом согласись: так действительно лучше для дела. Но не печалься, сегодня и ты многое узнаешь. Личико не хмурь, и давай перейдем прямо к делу, времени у нас маловато.