— Так ты кого хочешь найти? — насмешливо взглянув на него, я демонстративно взял стул и удачно на него сел. — Велину или блин?
— Блин, ты меня достал!
— Так блин, всё-таки?
— Не до твоих тупых шуточек сейчас, — гаркнул на меня Скар, — тоже мне, Фисэл дубль два, — пытаясь подняться, он поскользнулся и… попыток встать больше не предпринимал.
— Э-э-эй… — протянул я, глядя на распластавшегося на полу короля вампиров. — Скар… Ты это, чего это ты?
Разумеется, мне никто не ответил.
Я опустился на колени рядом с вампиром, не понимая, что могло с ним случиться.
Скар лежал абсолютно неподвижно, как будто бы он… я прощупал пульс.
— Спит! — возмутился я, оскорблённый в самых лучших чувствах. Нет, я, конечно, и сам по большей части вампир, знаю о вампирских заскоках, но это уже выходит за рамки. — Эй! — я залепил ему солидную пощёчину. Голова короля метнулась в сторону, как что-то не принадлежащее к его телу.
Я отстранённо посмотрел на результат своих деяний и глубоко задумался.
Ясное дело, всё это не с проста.
Будто что-то почуяв, лемуна подползла к Скару и подтолкнула его ногу влажным носом. Поняв намёк, я перевернул вампира лицом вниз и тщательно осмотрел. В его правой ноге, чуть повыше колена, торчала большая толстая игла. Оглядевшись по сторонам, я стянул со стола скатерть и, ей руку, вынул иглу. Я не ошибся в своей предосторожности. С кончика капала зеленоватая жидкость — яд. В моей голове тут же выложилась картина всего происшествия. Сначала этой милой иголочкой подкололи Велину, а потом на неё же наткнулся Скар. Вот только яд какой-то странный — не отравляет, а усыпает. Такой яд бывает лишь у демонов. А кто наш знакомый демон в этих кровавых краях? Архия.
Я оглянулся на Скара и вновь перевернул его на спину.
— Да очнись же ты, — я ещё раз, признаюсь, не без удовольствия, прошёлся по его физиономии, пытаясь его… как бы это сказать… очнуть. Результат тот же. И что мне делать с этим королишкой? Надеюсь, своеобразное снотворное не долго действует.
Подхватив Скара под мышки, я затащил Фисэла на диван.
А теперь надо найти девчонку.
Надеюсь, в этом мне поможет лемуна. Я обернулся, но Лимон исчез. Видимо, он был вынужден это сделать — расстояние между лемуной и хозяйкой всё больше увеличивалось.
Фисэл
Уютно пристроившись под крышей дворца в облике летучей мыши, я наблюдал за развитием событий, крутившихся на главной площади. Раз пятнадцать меня подмывало раскинуть крылья и, преобразовавшись в вампира, со всего маху заехать братцу по его наглой роже. Честно говоря, я искренне не понимал, какого демона всё свалили на меня. На такую страшную месть или королевскую прихоть Скар не способен. Что же тогда? Смысл, дразня, ускользал от меня, оставляя в глубоком замешательстве. Я откровенно не понимал Скара… хотя, когда я, собственно, его понимал? В то время как я играл в песочнице — а вампиры этим тоже не брезгуют — Скар запирался в своей комнате, с малых лет пытаясь вникнуть в слово «образование». Когда я изучал технику превращения «вампир — летучая мышь», Скар владел этим искусством в совершенстве, изучая искусственное превращение. На меня отец смотрел как на ребёнка, в моём же брате видел будущего наследника. Уже тогда я не понимал этой его тяги замуровать себя в четырёх стенах, устроив романтическую встречу с горой книг. Казалось, Скар делал всё возможное, что бы стать королём. Наконец, умер отец. Скар, прямой и неоспоримый наследник сбежал. Он сбежал от навалившейся на него ответственности, он не хотел взять власть в свои руки, он спасался от этого бегством. Мы искали его — Валеал, сердце вампиров, не мог остаться без короля. Мы искали. Да-а-а, искали, как же… Уже тогда беглый король считался сильнейшим среди вампиров. Все наши попытки обратились в ничто. А вскоре, неожиданно, как всегда, вернулся Скар. Как ни в чем, ни бывало, он принял власть, так никому ничего и не объяснив. И, казалось бы, всё. Куда же ещё чуднее и непонятнее могли быть его поступки? Но король не разучился удивлять. Приказ найти меня превратился в манию преследования, а обвинение во всех смертных грехах как будто служило для того, что бы найти меня и вернуть, во что бы то ни стало. Какая-то недосказанность возникла между мной и моим братом. Такая жирная запятая посреди биографических сводок: родился, не пил, не привлекался, в туалете не курил, сеновал не поджигал, с братом не общался.