«Что же делать?.. Немедленно идти в гостиницу, рассказать Крылову?» Я взбежал на третий этаж. Крылова в номере не было. «Обедал ли сегодня? Ах, разве тут до еды!» Аппетит пропал, и нетерпение такое… Обрадовать товарищей новостью, скорей взяться за дело… Нужно в управление.
В кабинет Дуйтиса я не вошел, а влетел. И, едва закрыв за собой дверь, торопливо начал рассказывать. Дуйтис слушал, не перебивая. Лицо его оставалось равнодушным и словно сердитым. Когда я закончил, он вскинул бровь, спокойно сказал:
— Что ж, разберемся…
«Только и всего?» Я был в недоумении. А Дуйтис тут же попросил зайти Жольдаса, и в его присутствии я повторил разговор с любителем абсента. Воспаленное от бессонницы лицо Жольдаса покрылось алыми пятнами. Он потер рукой подбородок, как это делал, когда оказывался в затруднительном положении, словно ощупывал, не выросла ли борода, хотя брился каждое утро.
Это был крепкий тридцатилетний холостяк. Ростом он не вышел, зато в каждом движении собранного тела так и сквозила немалая сила, и поэтому было неловко видеть его в роли потерпевшего. Немного грубоватое лицо, ясные голубые глаза — в глазах был он весь, честный и смелый, прошедший школу подпольной борьбы.
Жольдас слушал, покусывая губы, согласно кивал головой. Руки его слегка подрагивали. Он, по-видимому, думал то же, что и я: «Нужно действовать, не мешкая ни минуты!» Он не предложил отправиться к Грете тотчас же, так как было уже поздно. Ему, как и мне, предстояла теперь ночная пытка: чтобы действовать, нужно дождаться утра.
Ночью я вновь и вновь размышлял о событиях дня и вдруг понял, почему так холодно выслушал Дуйтис мое сообщение. В сущности, ничего еще нет. Одни гипотезы. Что скажет Грета? А если ничего не скажет? И почему именно она может сказать? Кто она? Имеет какую-то связь с организацией? Тогда вряд ли чего добьешься…
Наутро мы с Жольдасом направились к Грете. Шли, старательно проверяя, нет ли за нами наблюдения. В данной обстановке могло быть всякое. Жольдас здесь не новичок, о его работе в органах знали, тем более сейчас, после побега Крюгера. Да и меня могли приметить, проследив постоянный маршрут: гостиница — управление — гостиница.
Я вошел в небольшой деревянный домик. Молоденькая красивая девушка в переднике, расшитом национальным орнаментом, хлопотала на кухне. На плите все варилось, жарилось и кипело одновременно. На нас с удивлением и испугом смотрели великолепные серые глаза.
Девушка была смущена. Но кто был смущен больше, она или двое молодых мужчин — это следовало еще установить. Во всяком случае она нашлась первой. Как только мы представились, показав свои удостоверения, и я уже хотел было приступить к делу, Грета воскликнула: