— А что у вас нового, капитан Дилл?
— Я встречался с ним на приеме, шеф. Вы это видели. Вы бы знали, как он мечтает поехать в США!
— Ну, ну, Дилл, не завирайтесь!
— Об инциденте в лагере с Синельниковой и ее сыном он не сообщил своему Верховному. Иначе последовал бы протест.
— Это уже кое-что!
— И еще шеф. Фрау Диблер взяла письмо.
— Вы мне уже показывали. Там ничего особенного нет.
— Новое, шеф. Это документ! Я еще не успел доложить, только вчера получил. Взяла из саквояжа.
— Письмо с вами?
— Вот оно. — Дилл достал из кармана конверт и передал Роклэнду. Американец надел очки, вынул из конверта исписанный лист бумаги и повертел его в руках.
— О чем здесь, Дилл?
— Нечаев пишет другу в Россию. Восторгается Веной, хорошо отзывается о приеме в американском посольстве…
— Пожалуй, это подойдет. — Роклэнд искоса посмотрел на Дилла. — Мы можем туда кое-что добавить тем же почерком.
Началась подготовка к свертыванию работы советских учреждений и массовому отъезду советских граждан на Родину. Обычно оживленный парк Терезианум, где проходили состязания по волейболу, массовые игры и танцы, демонстрировались кинокартины, стал пустеть. Новые русские фильмы привозили все реже.
У многих австрийцев появилось двойственное чувство: они радовались окончанию оккупации, предстоящему выводу иностранных войск с их территории. Но рабочие многочисленных заводов, железных дорог, трамвайщики, привыкшие жить под охраной советских законов, боялись перемены обстановки. Советское командование не позволяло спекулянтам взвинчивать цены. В русских магазинах продукты и товары были дешевле, чем у частных торговцев. И в большинстве своем в советской зоне австрийцы жили вполне прилично. Перемена режима могла привести к росту цен, признаки этого были уже налицо: на рынке, в мелких магазинчиках продукты стали дорожать. И все же впереди были независимость и нейтралитет!
…Богданов включил настольную лампу и углубился в чтение служебных бумаг. Теперь, когда деловая жизнь в Вене на некоторое время замерла, можно было спокойно обдумать все, что произошло за сутки, увязать друг с другом хаотичные на первый взгляд события.
Но неожиданно дверь кабинета отворилась, и Забродин прямо с порога взволнованно произнес:
— Нужно спешить! Совещание у посла началось?
Было видно, что Забродин очень торопился.
— Что случилось?
— Люстра, Илья Васильевич, понимаете, люстра. По дороге все объясню. Нужно немедленно ехать туда.
— Но у посла идет совещание. Объясните толком…
— Некогда. У вас машина здесь? Расскажу по дороге… Случилась неприятность!