— Хотите почитать?
Ромашко удивленно оторвал глаза от пола, выпустил дым.
— Что там?
— О ваших друзьях… На третьей странице…
— Давайте.
Ромашко быстро пробежал глазами сообщение и перекрестился:
— Господи, — прошептал он едва слышно, — упокой души грешные! — Потом начал внимательно читать. Лицо его приобрело цвет вощеной бумаги.
Забродин взял газету. Ромашко, скрестив руки на груди, устремил взгляд в верхний угол комнаты, наверное, молился.
— Пантелеймон Васильевич, — вывел его из этого состояния Забродин, — когда центр должен начать передачи для вас?
Ромашко вздрогнул.
— В моем расписании указано…
— Может быть, разберемся вместе?
Полковник достал небольшую карточку с нанесенными на ней типографским шрифтом обозначениями. Ромашко взял карточку дрожащими пальцами, долго смотрел, словно бы ничего не понимая, потом ногтем большого пальца подчеркнул какую-то цифру.
— Вот… Завтра…
— А время?
— Восемнадцать часов.
— Это среднеевропейское? По-московскому в двадцать?
— Да.
Забродин спрятал расписание, подошел к окну и засмотрелся на дерущихся воробьев. Он прекрасно мог разобраться в расписании сам, но так было нужно… Сейчас наступала самая трудная часть беседы…
— Пантелеймон Васильевич, мы можем принять эту радиограмму и без вас… Вы это понимаете?
— Да.
— Но я хочу просить вас помочь нам… И вам, вероятно, будет интересно знать, что передаст центр?
Ромашко по-прежнему смотрел в угол комнаты. Потом перевел взгляд на окно и наконец тихо произнес:
— Послушаю…
— Только я хотел бы вас предупредить…
— Можете не беспокоиться…
На следующий день, взяв с собой двух оперативных работников и Ромашко, Забродин приехал в номер гостиницы. Лунцов уже доставил туда радиопринадлежности.
В номере было душно. Несмотря на это, Забродин решил окно пока не открывать. Над городом нависли черные тучи, раньше времени стемнело. Вдали вспыхивали зарницы. Видно, скоро начнется гроза.
Ромашко был сдержан. Грубыми и неуклюжими руками не спеша расставлял на столе маленькие алюминиевые шкатулки — аккумуляторы, прилаживал контакты, ощупывал наушники и ручки приемника.
За несколько минут до назначенного срока вдруг где-то, совсем рядом, ударил гром. Ромашко сдернул с головы наушники и перекрестился. Потом нацепил наушники и стал сосредоточенно вертеть регулятор настройки.
Начавшаяся было гроза внезапно прекратилась, небо посветлело. Забродин раскрыл окно. Воздух был чист и прозрачен. Внизу блестела влажная асфальтовая мостовая, по которой нескончаемой вереницей тянулся людской поток.
Забродину захотелось влиться в этот поток, хоть на миг отвлечься от дел и почувствовать себя свободным…