Майк бросил последний камень прямо в эту зияющую пасть, и птица вскрикнула с досадой, разочарованием и болью. Отступила. Взгляд Майка упал на ее отвратительные когти. Крылья подняли вихрь; она улетела.
Он помотал головой: все лицо покрылось серо-коричневой массой от птичьих крыльев-мельниц. Хлопанье крыльев удалялось к подвалу…
Чистыми на лице парнишки остались лишь дорожки слез.
Где-то вверху хлопало: так-так-так-так.
Майк отодвинулся, набирая новую порцию камней и складывая их у входа в трубу. Стоило птице приблизиться, и он открыл бы безостановочный огонь. Дневной свет был еще ярким — стоял май, а в эту пору день достаточно долог. А вдруг она выжидает темноты?
Мальчик судорожно сглотнул…
Его вооружение выглядело солидно — как куча мусора, собранная домохозяйкой и случайно разворошенная. Майк вытер грязные ладони о джинсы и застыл в ожидании.
Он не знал, пять минут прошло или двадцать пять. До слуха доносилось лишь хлопанье крыльев над трубой, будто на верхнем этаже в три часа утра кто-то мучился от бессонницы.
Вот хлопанье крыльев приблизилось. Птица уселась на землю у трубы в пределах видимости. И досягаемости. Майк, размахнувшись, насколько позволяли размеры трубы, открыл огонь. Один из камней угодил птице в ногу; показалась кровь — почти такая же черная, как глаза птицы. Майк радостно вскрикнул, и его крик тут же перекрыл злобный и одновременно жалобный клекот птицы.
— Убирайся! — орал на нее Майк. — Клянусь Богом, я буду бросать камни до тех пор, пока ты не уберешься!
Птица запрыгнула на трубу и принялась вышагивать по ней.
Майк ждал.
И вот наконец звук трепещущих крыльев исчез. Мальчик ожидал нового появления желтых ног, так похожих на куриные, но они не появлялись. Он еще подождал, убеждая себя, что птица готовит ему какой-то подвох, упорно отгоняя мысль, что не вылезает совсем не поэтому, а просто боится покидать относительно безопасное место.
— Да плевать! — вдруг ожесточился он. — Наплевать на эту уродину! Я не трус!
Взяв в каждую руку по пригоршне камней и набив ими карманы, мальчик, озираясь, вылез из своего убежища, пытаясь охватить зорким взглядом сразу все пространство и сожалея, что у него нет глаз на затылке. Однако со всех сторон, что ему удалось охватить взглядом, простирался лишь пустырь с руинами Китченеровских заводов. Мальчик еще крутнулся по оси, чтобы убедиться в отсутствии одноглазого стервятника на трубе. Но птица не стала дожидаться Майка, не сидела, изготовившись к решительному штурму — клювом, когтистыми лапами и крыльями.
Она улетела. Напряжение схлынуло.