На балконе было здорово. Во время показа первой ленты «Юный Франкенштейн» Ричи заметил Генри Бауэрса и Ко. Они, как и предполагал мальчик, сидели во втором ряду. С ними было еще пять-шесть старшеклассников, упиравшихся ботинками в передние сиденья. Фокси подошел и попросил снять ноги с кресел. Ноги убрались. Фокси отошел. Ноги заняли прежнюю позицию. Через 5-10 минут Фокси возвращался, и процедура повторялась. Парни, видимо, догадывались, что у директора не хватит духу выгнать их из театра.
Фильмы понравились. Сам «Франкенштейн» был очень неплох, хотя казался чрезмерно удрученным. В том, что с ним происходило, оказывался виноват не он, а сволочной гипнотизер, под влиянием которого он превращался в оборотня и совершал дурные поступки. Ричи удивило, что многим в зале очевидно нравились жестокости. Например, такое средоточие мерзости, как Бауэрс, смотрел фильм с видимым удовольствием.
Беверли оказалась сидящей между мальчиками и брала попкорн попеременно из их пакетиков, вскрикивала, закрывала глаза от ужаса, смеялась. Когда оборотень подкрадывался к девушке, занимавшейся в гимнастическом зале после уроков, Беверли даже отвернулась от экрана, придвинувшись к Бену, и Ричи явственно расслышал, как участилось дыхание толстяка.
В конце концов оборотня убили, и устами копа была провозглашена мораль фильма: так кончают все, кто делает неугодные Богу вещи. Опустился занавес, загорелся свет, послышались аплодисменты. Ричи был очень доволен, если бы не легкая головная боль, появившаяся совсем недавно. Возможно, придется менять очки. Усмехнувшись про себя, он подумал, что к окончанию школы будет, наверно, носить очки размером с банку из-под «кока-колы».
Вдруг Бен подпрыгнул в кресле.
— Они заметили нас, Ричи, — тускло произнес он.
— А?
— Бауэрс и Крисс. На выходе они посмотрели на балкон. Они нас видели.
— Ладно, ладно, успокойся, Копна. Олимпийское спа-а-акойствие. Мы выйдем через боковую дверь. Не волнуйся.
И они гуськом — Ричи первым — двинулись к выходу. За Ричи шла Бев. Бен в роли замыкающего оборачивался через плечо на каждой паре ступенек.
— Они серьезно достают тебя, Бен? — спросила Беверли.
— Определенно так, — отозвался Бен. — Мы подрались с Бауэрсом в последний день занятий.
— Ты сильно пострадал?
— Не так сильно, как ему хотелось, и он, наверно, хочет наверстать упущенное.
— Старина Хэнк тоже оставил приличный кусок шкуры, — промурлыкал Ричи. — Так мне показалось; не думаю, чтобы это пришлось ему по душе. — Он толкнул входную дверь, и ребята вышли на боковую улочку, вспугнув кошку, зашипевшую из мусорного бака и сиганувшую вниз по аллее, заканчивавшейся бетонной загородкой. Кошка буквально перелетела через нее, зыркнув в последний раз на детей. Бев вздрогнула, вцепившись Ричи в руку, и нервно рассмеялась.