— И вы никому ничего не сказали?
— Нет. Все и без того были здорово напуганы!
— И вы не выходили из ложи и не звонили в полицию?
— Нет. Я вообще не представляю, кто бы мог это сделать незаметно. Мы тогда все находились в ложе.
— Кроме привратника, пожалуй… Разве его обычное место не за пределами ложи?
— По особому разрешению Майкл Вогэм находился внутри ложи. Досточтимый Дин, помнится, вам уже говорил. И потом, давайте закончим этот разговор! Меня ждут пациенты. Да и сказать мне вам больше нечего!
От былой приветливости дородного доктора не осталось и следа.
— И, тем не менее, — невозмутимо проговорил сэр Малькольм, — у меня к вам еще несколько вопросов. Кто из членов ложи, по-вашему, мог быть заинтересован в смерти Ливингстона?
— Да никто! Он был обаятельный, образованный и отзывчивый, во всяком случае по отношению к каждому из нас. Да и потом, неужели масон способен убить своего собрата по ложе? Это же против всякой масонской этики!
— И все-таки, — заметил сэр Малькольм, — только масон мог замыслить такое убийство и осуществить свой замысел во время исполнения ритуала… Но давайте вернемся к членам ложи. Что вы думаете об Энтони Хиклсе?
— А что я, по-вашему, должен о нем думать? — вдруг вспылив, воскликнул доктор. — Человек он деловой, опрятный, благовоспитанный. Вот, пожалуй, и все. Вы что, хотите знать обо всех наших братьях? Так я скажу. Дин — старый мой пациент, а его масонские дела меня нисколько не интересуют, потому что я в них ни черта не смыслю. Куперсмит — адвокатишка с непомерными амбициями, только я бы не доверил ему защиту ни по какому делу. Шоу — никудышный писака и к тому же неудачник, втрескавшийся в красотку Элизабет Ливингстон. Бронсон — солдафон, преуспевший на финансовом поприще, только непонятно как! Вогэм — простой мужлан, выдающий себя за отпрыска знатного рода. А Кертни так и вовсе призрак! Его вообще не видно и не слышно.
— Он же известный пианист, — заметил сэр Малькольм.
— Кто-кто — пианист? Да не смешите! Но, в конце концов, это не мое дело.
— Простите, — сказал Форбс, — зато это наше дело!
— Тем хуже для вас, — раздраженно буркнул доктор, чье заплывшее жиром лицо внезапно сделалось пунцовым.
— Повежливее! — повысил голос сэр Малькольм. — Так что там насчет Питера Шоу? Втрескался, говорите, в Элизабет Ливингстон? Откуда вы знаете?
— Ничего я не знаю, — пробурчал Келли и тут же замкнулся в себе, смекнув, очевидно, что сгоряча сболтнул лишнее.
— Доктор, — продолжал, однако, сэр Малькольм, — мы расследуем непростое дело. И для нас важна малейшая подробность. Итак, откуда вы знаете, что Шоу влюблен в госпожу Ливингстон?