Одинаковая мысль пришла в голову Конану и Ингурду почти одновременно.
— Тарланд, Миррейа, вы можете перенести наши призрачные тела внутрь, как сделали это в Глотке Великана?
— Нельзя! — ответил за магов Динхвалт. — Химинбьёрг словно опечатан с обоих сторон— как для живых, так и для мертвых. Но если молодые люди мне помогут, мы сможем добраться мыслями до охранника секиры.
— Что ж, — пожала плечами Миррейа. — Попробовать стоит.
Впятером воины и маги окунулись в туман видений. Химинбьерг, еще невидимый, но притаившийся где-то неподалеку, полнился шелестящими голосами усопших. Они не могли проникнуть в запретную область, зато прекрасно видели остатки помыслов тех, кто там упокоился навеки. Воспоминания окрашивали серый сумрак в бледно-розовый свет, и, идя на него, можно было собрать цельные образы, сохранившиеся в памяти владельцев и рассеявшиеся во мгле после их смерти.
Десяток закованных в цепи людей, которых мрачные стражники заставили опуститься на колени перед троном владыки дворца.
Конан и его спутники смотрели на происходящее глазами одного из слуг Видфинна. Бывший конунг Асгарда не так давно сбежал из соседнего королевства и заперся в своем нечистом логове, где, как он полагал, его не настигнет возмездие.
Большинство пленников составляли мужчины, но среди несчастных были и две женщины. Одна из них пыталась плакать, но ее быстро успокоили ударами плети, причем Видфинн решился сам исполнить наказание за это ослушание. Кто-то из мужчин засыпал владыку проклятьями, но конунг оборвал его гневную речь весьма чувствительным ударом, от которого северянин свалился на пол; Оружие король доставать не стал — за неоправданную смелость пленника Химинбьёрга ждала куда более страшная кара.
— Как давно я не был дома! — жуткий хохот конунга огласил зал, разорвав зловещую тишину, испуганные клочья которой спрятались по углам. Голос Видфинна походил на скрип ржавых петель или весел в несмазанных уключинах. — Я люблю это место, острые зубы Хель! Слышите, ничтожные, ваш король вернулся домой!
Вторя грозному голосу, от могильников долетел протяжный вой. Владыка Химинбьёрга оскалился.
— Это мои родственники ждут начала пира. Можете радоваться, убогие, вы станете их главным угощением.
Вой повторился снова, на этот раз многим громче и, казалосья, даже с изрядной долей злорадства. От нечеловеческих стенаний мертвецов вздрогнули даже немногочисленные стражники, слуги темного конунга…
Конан, Ингурд, Тьяции и аквилонцы прошли дальше в туман видений. Они словно спустились в низину, заполненную ядовитыми испарениями воспоминаний чудовищного существа.