Саидхан — сухощавый нахохленный торговец пряностями долго рассматривал крючконосого гиганта, затем, пожевав сморщенными губами и пропустив бороду через ладонь, важно произнес:
— Сей человек — уроженец далекого Мисра, страны, в которой поклоняются змеям, а каганов хоронят под большими каменными курганами. Через эту страну течет величайшая река в мире, именуемая Последней, ибо за ее истоками находится странный Огненный Пояс, где гибнет все живое.
— Тогда, наверное, и в Мисре жарковато?— осведомился дошлый Арганбек, окидывая оценивающим взглядом зябнущего южанина.
— О, да, в этой далекой стране стоит вечное лето. Страшный зной опаляет землю, и если бы не влага Последней Реки, пустыня давно поглотила бы эту страну.
— Тогда понятно, в чем может нуждаться этот чужеземец в здешних краях,— сделал вывод Арганбек и, не теряя времени, бойко подскочил к южанину и бесцеремонно вцепился в его костлявую руку.
Тот резко повернулся, разглядывая своими огромными матовыми глазами наглеца. Любой бы смутился от этого странного взгляда, но только не Арганбек. Не зря про него говорили, что он с самим Эрликом сторговался бы.
— Почтеннейший!— звонко кричал проныра.— Сама золотая нить твоей благоухающей судьбы привела тебя к скромному рабу Тенгри — Арганбеку из могучей Кангхи. У меня найдется все для услады твоей души, о... Как зовут тебя, уважаемый?
— Джехути,— ответил южанин мягким вкрадчивым голосом,— зови меня Джехути. Я — проповедник учения Отца Сета из далекой Стигии, которую вы называете Мисром.
— Да снизойдет свет твоего бога на благочестивую душу твою, о Джехути!— запел с новой силой Арганбек, подталкивая не особо сопротивлявшегося стигийца к своим товарам.— Мой жалкий умишко все же в состоянии осознать, что твою скромность не прельстить ни украшениями, ни благовониями, ни пряностями, ни шелковыми тканями. Но не пристало священнослужителю мерзнуть! Здесь, в студеной Сакалибе, морозные ветры, слуги сурового Борея, могут причинить ущерб твоему драгоценному здоровью! Но у Арганбека найдется кое-что для тебя, о, уважаемый Джехути!
И он в мгновение ока накинул на его плечи рысью шубу, за час до того сторгованную у местного скорняка за набор вендийских душистых масел.
— Как влитая сидит!— мурлыкал Арганбек, ласточкой порхая вокруг стигийца и поправляя складки на богатом меху.
При виде рысьего серебристого меха тень смутных воспоминаний мелькнула в тусклых глазах стигийца, которые на мгновение вспыхнули желтым зловещим огнем. Наблюдавший за этой сценой Саидхан тихонько сделал знак отвращающий зло — до Согарии доходили слухи о черном колдовстве стигийцев. Но Арганбек, казалось, ничего не замечал, продолжая заливатья соловьем и расхваливать шубу.