Королевский выезд действительно представлял собой величественное зрелище, поражая воображение своей протяженностью, числом участников, яркостью белых и красных костюмов сокольничьих и стрелков. И тем не менее, все взоры были прикованы к молодому правителю.
Таргитай ехал на горячем акалтегийском скакуне вороной масти, грациозно ступавшем точеными сухими ногами и поводившем изящной лебединой шеей. Всадник не уступал коню. Он, как влитой, держался в роскошно убранном седле, слегка покачиваясь и выпустив поводья из рук, гордо сложенных на груди. На смуглом лице юного правителя сизым пятном выделялся «поцелуй волка», на лбу сверкала золотая тиара, принадлежавшая, по легенде, еще основателю династии Анахарсису. В лучах солнца сияли позолоченные пластины его великолепных иранистанских доспехов, над плечами птицей вился подбитый горностаями плащ. На тонкой талии правителя, перехваченной наборным поясом, висел в ножнах, богато инкрустированных изображениями сцен из жизни аримаспов и грифов, верный кхитайский меч.
Толпа восторженно рукоплескала молодому правителю. В Сакалибе его едва ли не обожествляли и встречали как освободителя. Таргитай отвечал на приветствия вежливыми кивками головы, пристально разглядывая своих подданных черными, цепкими глазами. На мгновение его взгляд встретился с устремленными на него тусклыми глазами стигийца. Тень набежала на чело молодого правителя — казалось, он что-то мучительно припоминал. Стигиец тут же опустил глаза, и правитель поехал дальше, не обращая больше на него внимания.
— Так вот ты какой, Таргитай,— еле слышно произнесли сухие, тонкие губы стигийца в спину удалявшемуся правителю. От его внимания не ускользнул полный ненависти взгляд, что метнул в сторону Таргитая его оборванный спутник.
— Осторожнее,— прошептал стигиец, кладя свою смуглую ладонь на грязное плечо нищего.— А то прожжешь ему в плаще дыру, уважаемый Заркум!
Глава 4. Великая охота
Достопочтенный Арганбек громко кричал здравицы правителю Сакалибы, стоя в толпе таких же ликующих, как и он, купцов. Гирканцы были очень довольны новым правительством Страны Городов — торговые обороты возросли в несколько раз, барыши неслыханно увеличились.
Арганбек же, вообще едва не прыгал от радости и почти сорвал голос, выкрикивая все новые и новые здравицы в честь правителя. Его радость многократно усиливал, лежавший за пазухой изумруд. Он был холоден как лед, но грел сердце велеречивого торгаша, как бронзовая кхитайская жаровня. И в тот момент, когда мысли кангхийца воспарили едва ли не к Великому Небу, некий холодный и острый предмет, ткнувшийся, презрев толстые складки жира, прямо в ребра, вернул купца в скорбную земную юдоль.