Будут вызывать в памяти? Сомнительно. Ведь для того, чтобы вызывать что-то в памяти, надо как минимум сначала забыть, что с тобой происходило. А разве забудешь, как была неподвижным обрубком, который уже не чувствует своих затекших конечностей и даже боится плакать, потому что невозможно вытереть глаза, а главное, можно запросто задохнуться: ведь она лежит на спине, головы не повернуть, рук не поднять, чтобы высморкаться...
Господи, до чего ее довели, что даже не прибегнуть к последнему женскому средству облегчения души – слезам!
Разве это забудешь?! Разве простишь?!
Мне бы, мне бы, мне бы, мне в небо,
Тут я был, а там я не был! —
орало за стенкой. Там реклама «Ультры» сменилась эстрадной программой.
Да... В небо – это хорошо. На вертолете, на дельтаплане, на параплане... Но на земле тоже хорошо. В тайге, на амурском утесе, на волжском откосе, на мысе Край Света... Где только не была Алена, но распластанной на продавленном диване ей быть еще не приходилось.
Причем еще не факт, что это скоро закончится. Может быть, она и умрет вот так, связанная. Может, ее бросили здесь, чтобы уморить!
Он живет по законам другим,
И ему умирать молодым! —
услужливо подсказал какой-то радиосадист.
Горло стиснуло судорогой, но тотчас Алена невероятным усилием воли заставила себя расслабиться.
Если бы кому-то остро понадобилась ее смерть, вряд ли имело бы смысл тратить столько сил. Мент-похититель запросто мог задушить ее прямо в машине, как некогда душили своих жертв пособники Любы Кирковской. Или, обездвижив шокером, изобразить-таки вариант Анны Карениной. Но он привез ее сюда... и его собеседник, вспомни, сказал: «Она мне нужна живая!»
Алена уже не в первый раз возвращалась мыслями к этому собеседнику с таким спокойным, но вместе с тем непреклонным, угрожающим голосом. Все-таки она его определенно где-то слышала. Другое дело, что звучал он тогда иначе. Мягко, вкрадчиво. Можно сказать, ласково...
Я сорвусь с земли, словно пес с цепи,
И поднимусь к облакам.
Я обойду облака, моя страна далека,
Но я найду тебя там.
О, картонные крылья – это крылья любви!
Что-то закрутилось в голове, какое-то воспоминание.
Так, напрягись, напрягись, детективщица! Попытайся связать концы с концами! Ведь ты так виртуозно проделываешь это в своих романчиках...
Голос... ласковый взгляд... длинное пальто. Ну да, точно, у мужской тени со знакомым голосом было длинное пальто!
Ну и что? У Михаила длинное пальто, но это уж точно не Михаил. Уж не столь давно они и расстались, чтобы не вспомнить его голос с полузвука, с полуслова. В том-то и дело, что слышала того человека Алена совсем недавно, но слышала недолго, голос и его владелец еще не успели зафиксироваться в памяти. К тому же известно, что настроение может преображать голос до неузнаваемости, придавая ему совершенно чужие интонации. Со своим подельником мужчина в длинном пальто разговаривал, чуть не скрежеща зубами от ярости, а с Аленой – ласково, мягко...