Хорошие новости заключались в том, что кровь не лилась рекой и я не терял сознания. Мышцы по-прежнему хорошо снабжались кровью, то есть удар, похоже, прошел по касательной. Но, так или иначе, мне хотелось побыстрее осмотреть рану. Вот и ехал я быстрее положенного. О чем недовольно сигналили водители других автомобилей.
Я сосредоточился на дороге. До съезда с Бэй-Бридж оставалось совсем ничего. Впереди лежала тысяча дорог. В Окленд, Сакраменто, Сан-Хосе. Я выбрал шоссе 580, которое вело к шоссе 5, протянувшемуся к Лас-Вегасу, Боулдер-Сити, Энни.
Я потянулся к мобильнику и позвонил Лесли Фернандес, моей бывшей сокурснице и любовнице, которая стала неврологом.
Исходя из того, что компьютер каким-то образом атаковал меня, не требовалось получать медицинское образование, чтобы понять, о чем говорила Энни. Моему мозгу требовалась искусственная стимуляция. Что-либо для замены ноутбука, который… каким-то образом воздействовал на мой встроенный компьютер. С поисками объяснения, как такое могло быть, я мог и обождать. Пока требовалось подлечиться.
– Доктор Фернандес, – раздалось в трубке.
– Лесли.
– Дорогой мальчик. – Голос заметно оживился.
– Твоему дорогому мальчику требуется еще одна услуга.
– Выкладывай. Что стряслось?
– Лесли, мне нужен рецепт на риталин. Сто таблеток по двадцать миллиграмм.
– Нат?!
– Мне нужен также аугментин. Или какой-нибудь другой сильный антибиотик общего действия.
Молчание.
– В Плизентоне есть «Уолгринс».[44]
– С тобой все в порядке? Ты… на них подсел?
Я рассмеялся, а не следовало бы. Я не просил Лесли нарушить закон… врачи постоянно выписывают друг другу рецепты, но речь шла о наркотическом веществе.
– Нет, Лесли. Пожалуйста, никаких лекций. Твоя репутация не пострадает. Доверься мне.
– Хорошо, дорогой мальчик. – Судя по голосу, я ее не убедил. – Всегда готова тебе помочь.
– Знаешь, есть еще кое-что.
– Слушаю тебя.
– Норпинефрин и допамин. Напомни мне.
– Нейротрансмиттеры. Катехоламиты.
– Я так и думал.
– Что происходит?
– Гормоны стресса, так? Активно выделяются при напряженной ситуации. Проявляют себя и внешне.
– Норпинефрин – несомненно. Если говорить о стрессе, он контролирует базовые функции, вызывает расширение зрачков, сужение кровеносных сосудов, учащение сердцебиения. Допамин скорее привязан к центрам удовольствия в мозгу, а также к принуждению и желанию.
– То есть он контролирует желания?
– Или свидетельствует о них. Почему ты об этом спрашиваешь?
– Научный эксперимент. Послушай, должен бежать.
– Не отключайся. – Она повысила голос.
Спросила, имеет ли все это отношение к доктору Барду и моему более раннему звонку. Я ответил, что у меня нет времени об этом говорить, но теперь она встревожилась. Заставила меня поклясться, что я не заболел и не торгую лекарствами, пусть не в лоб, но спрашивая, не превратился ли я в наркомана, выпрашивая рецепты у друзей. Такое случалось, и нередко: студенты-медики подсаживались на наркотики и добывали их всеми возможными способами. Когда мы прощались, в ее голосе оставались сомнения.