В комнате повисла оглушающая тишина.
Директора вновь переглянулись. В испуге. Гленн даже рот открыл. Энни посмотрела на меня, ее губы изогнулись в улыбке, самодовольной и злой. В этот самый момент я понял, что она все делает сознательно, как, впрочем, и раньше.
В дверь постучали, она открылась, раздался голос, от которого все подпрыгнули.
– Извините за вторжение. Но совещание нужно закончить.
В комнате появился еще один мой знакомый. Дейв Эллиот. Посмотрел на Энни, кивнул.
Директора, в ярости, недоумевающие, поднялись из-за стола.
Гленн метнулся к Энни.
Директора торопливо ретировались. В номере остались только психи. Прежде чем я успел что-то сделать, отец уже отчитывал дочь:
– О чем ты думала, Энни?
Голос переполняла душевная боль. Я хотел подойти к Энни, но приблизился только на шаг.
– О чем ты думала? О чем ты говорила?
– Нам нужно было сказать правду и двигаться дальше, – отчеканила Энни и направилась к двери с ноутбуком в руках.
– Что ты сделала? – Отец пошел за ней. – Взорвала кафе, чтобы уничтожить улики?
Она повернулась и воинственно посмотрела ему в глаза.
– Да перестань. Ты же знал, что эксперименты проводятся без согласия их участников.
Его лицо на мгновение превратилось в маску, потом он улыбнулся:
– Никто в это не поверит. Отвечать придется тебе.
– И как тебе это нравится, папа?
– Что?
– Когда кто-то оказывается хитрее тебя?
Гленн взорвался:
– Ты думаешь, что сможешь шантажировать этих людей? Это тебе не «Вестидж», Энни. Это провал! Профессиональное самоубийство! Их голыми руками не возьмешь. И какой смысл? Если вся эта история всплывет, я сяду в тюрьму, ты сядешь в тюрьму, у прессы будет праздник, а потом, знаешь ли, кто-то нас в этом обойдет.
– Не следует забывать о пытках и убийствах, – вставил я. Они удостоили меня короткими взглядами и продолжили выяснение отношений.
– Ты огорчишься, увидев меня в цепях? – спросила Энни. – Будешь приходить навещать меня?
– У меня нет слов, чтобы сказать, как сильно ты меня разочаровала, Энни.
– Я так не думаю. – Она покачала головой. – Чтобы разочароваться во мне, нужно хоть что-то чувствовать.
Гленн покраснел. Поднял руку, то ли хотел привлечь внимание, как школьник на уроке после вопроса учителя, то ли собрался ударить ее. Потом выражение лица изменилось: он признал свое поражение. Я шагнул к ним. Помня об обещании защищать ее.
– Энни, ты рискуешь больше всех. Понимаешь, что вновь становишься персоной нон грата? Ты забыла, каково это – жить вдали от всех… предоставленной самой себе? Если все это всплывет, тебе придется отправиться в те места, куда еще не ступала нога человека. В сравнении с которыми сельский домик во Франции покажется лос-анджелесским торговым центром.