В наши дни, понятно почему, люди первым делом думают о террористах.
Я первым делом подумал об Энни.
Она редко покидала мои мысли, даже через четыре года после инцидента, ставшего для нее, двадцативосьмилетней, роковым. По большей части я думал о ней в переходные моменты: когда просыпался, или ложился в кровать, или во время длинных переездов между интервью. Неспроста, конечно. Именно в такие моменты, когда все становилось расплывчатым, мне больше всего требовалось нечто такое, на чем я мог сосредоточиться.
Я не стал бы определять мои отношения с Энни как идеальные, но для меня они олицетворяли любовь. Она всегда жевала мятные пастилки, отчего наши поцелуи становились пряными, и потом меня охватывала грусть, стоило уловить запах корицы. Иногда ночью я вслух рассказывал воображаемой Энни истории и пытался догадаться, в какой момент она сонным голосом предложит мне замолчать.
Но, окутанный пылью, я подумал о ней не потому, что постоянно о ней помнил. Причиной послужила оставленная на столике записка. Почерк Энни я бы узнал всегда и везде.
– Ноги двигаются?
Слова эти произнес полицейский, опустившийся рядом со мной на колени. Я махнул рукой, как бы говоря: «Со мной все в порядке», и начал подниматься, а он помогал мне, поддерживая под локоть.
– Нам нужно увести вас отсюда.
Я уже полностью пришел в себя, так что со всех сторон навалились звуки, цвета, хаос. Полиция, пожарные, треск раций, стрекот вертолетов. Я попал в вечерние новости.
Коп повел меня к зоне, похоже, отведенной для раненых. Неужто меня все-таки зацепило взрывом?
– «Река Мистик», – сказал он.
Я в недоумении уставился на него.
– Хорошая книга, – добавил коп. – Но вам следовало купить экземпляр в переплете. Это признак преданности.
Я посмотрел вниз и увидел, что держу в руке роман, который читал в кафе. Вцепился в книгу, как в спасательный круг, даже костяшки пальцев побелели. Записка. Где она? Я обыскал карманы, но ее не нашел. Развернулся и зашагал к тому месту, где меня подняли с асфальта.
– Подожди, приятель. Мы не можем позволить тебе вернуться. Это опасно.
– Я кое-кого потерял.
– Ты кое-кого потерял?
– Кое-что. Я кое-что потерял. Пожалуйста.
– Все равно сейчас тебе это не вернут.
Сильной рукой он увлек меня к пятачку, огороженному желтой лентой, и усадил на землю среди других.
Копа звали Дэнни Уэллер, и он любил поболтать. Рассказал мне, что вырос в Окленде, учился ловить рыбу с отцом на реке Сакраменто. Его отец, сказал он, с феноменальной памятью и огромным запасом слов, был ходячим словарем. Дэнни держался рядом, словно мой личный телохранитель.