– Что будем делать, Эрин?
Сразу она не ответила. Может, ответа просто не было.
Или, скорее, мой вопрос подразумевал не одну трактовку. Мы только что пересекли Сан-Франциско в пожирателе бензина весом в добрых шесть тысяч фунтов. Почему? Я отреагировал слишком уж резко? Реальной угрозы не существовало? И что можно теперь сказать о нашей безопасности?
– Очень уж ты нервничаешь, – заметила Эрин.
Может, оставить расследование полиции?
Последний, незаданный мной вопрос возник не на пустом месте. Позади нас остановилась патрульная машина Управления полиции Сан-Франциско.
И я сомневался, что нас ждала дружеская беседа.
– Водительское удостоверение и свидетельство о регистрации, пожалуйста.
– Мы позвонили, чтобы сообщить о пожаре, – подала голос Эрин.
Я достал водительское удостоверение. Попытался вспомнить, где лежит свидетельство о регистрации автомобиля. Неужто копы не знают, что мало кто представляет себе, куда он засунул свидетельство о регистрации?
– Вы позвонили, чтобы сообщить о пожаре? – переспросила женщина-патрульный. На нашивке я прочитал ее фамилию: Сэмпсон. – Вы позвонили в полицию Сан-Франциско?
– Девять-один-один, – ответила Эрин.
Я протянул водительское удостоверение в открытое окно. Сэмпсон взяла его, всмотрелась в мою фотографию, прочитала, сколько я вешу и какой у меня рост, словно по этим сведениям могла составить полное впечатление обо мне.
– Мистер Айдл, будьте так любезны, выйдите из автомобиля.
Я попытался вспомнить, что я сделал не так. Ответ пришел практически со следующей фразой женщины-патрульного.
– Вы чуть не сшибли мальчика на самокате.
На этом мои прегрешения не закончились.
– Мы получили два звонка о «тойоте» спортивной модели, которая промчалась по Коул-Вэлли.
Складывалось ощущение, что меня ждало наказание по всей строгости закона.
– Сама я этого момента не видела, – продолжила Сэмпсон, – но визг тормозов и покрышек донесся из-за угла. Думаю, его слышали в Кастро.
Вроде бы она пошутила. Но не улыбнулась. Однако слова ее прозвучали доброй вестью. Возможно, она не могла облегчить мой банковский счет за проступок, который не видела своими глазами. И я решил вышибить из нее слезу.
– Я очень сожалею, что все так вышло. У меня выдались два очень тяжелых дня.
Женщина-патрульный смотрела на меня без малейшего сострадания.
– Давайте поглядим, что скажет ящик.
Она вернулась к патрульной машине. Села за руль. Начала вводить информацию с моих документов в бортовой компьютер.
– Трусики, – пробормотала Эрин, наклонившись ко мне. – Единственный раз, когда у меня возникли проблемы с законом. Единственная вещь, которую я украла.