Как оказалось, он был, пожалуй, самым быстрым и вертким из всего племени, и отлично управлялся с посохом, как с пикой. Он сделал вперед молниеносный выпад. Конан увернулся, но был весьма удивлен стилем боя пещерного человека. Это не был стиль дикаря. Он дрался, словно танцевал. Так дерутся актеры на сцене театра, увлекаясь больше красотой жеста, нежели его эффективностью.
Череп скользнул по камню и посыпались искры. Хоть он и выглядел, как обычный человеческий череп, но на самом деле был из металла:
— Ты трус, раз бегаешь от меня! — издевательским тоном воскликнул клыкастый.
— Я никуда не бегаю, просто ты не можешь в меня попасть! Да ты не попал бы даже в слона с одного шага! — в тон ему крикнул Конан и хохотнул, чтобы еще подбавить масла в огонь.
Он хотел разозлить противника. Впрочем, противник поступал точно так же. В этом смысле они друг друга стоили,
— Но ты не слон. Ты всего-навсего заяц, который скачет в разные стороны, не решаясь вступить в схватку с рысью! Ты мышь, бегущая от кота! Ты муха, бьющаяся в паутине!.. — разглагольствовал дикарь, наступая.
— Попробуй меня убить, а не болтай попусту! — воскликнул Конан.
И пропустил резкий выпад. Череп боднул его в плечо, так что Конан крутанулся на месте, потеряв равновесие, и получил добавочный удар другим концом посоха под колени.
— Ты уже мертв! — заорал дикарь.
Конан упал на колени, а потом вынужден был упасть на спину, чтобы уклониться от следующей атаки. Этот дикарь был удивительно быстр!
Но он не учел, что противник ловко умеет управляться с большим мечом, и не совсем так, как общепринято. Он собирался ударить со всей силы металлическим черепом в лицо Конана, дабы превратить его в кровавое месиво, но киммериец молниеносным движением поднял меч с земли и разрезал ему щиколотку. Лезвие было настолько острым, что глубоко вошло в кость.
Раздался треск, дикарь завопил от боли и свалился, выронив посох. Конан поймал падающий посох, вскочил и еще раз воткнул свой меч во врага. На этот раз в живот, пронзив печень. Клыкастый дикарь застонал и прокусил собственный подбородок, оттуда полилась кровь, а на лбу дикаря выступила испарина.
Он умолк, тяжело дыша. Потом спросил громким шепотом:
— Кто ты? Я хочу знать твое имя.
— Конан. А ты?
— У меня нет имени. Собственного имени. А называли меня множеством разных имен, лучшим из которых было «человек».
— Похоже, ты хочешь выговориться перед смертью, — сказал Конан. — Я с удовольствием послушаю тебя.
— Послушай, Конан. Ты не пожалеешь! Потом ты добьешь меня, но сейчас мне так много нужно сказать. Просто потому, что я устал от молчания. Здесь не принято говорить. Хоть и у всех есть языки. Они только поют бессмысленные песни и бормочут бессмысленные молитвы. Поэтому я не говорил слишком долго. Не знаю, сколько именно. Здесь нет счета времени. Может, я здесь всего лишь год, а может десять лет. Но разве для мертвеца есть разница? Я — изгой. Меня ненавидят друзья и презирают враги. А теперь я хочу умереть. Даже если бы я убил тебя… Я бы все равно потом покончил с собой.