«Пока мы дрались за скрипку, я немножко оступилась и мордой об эту железную дуру… автомат, в смысле…»
Забыв о своем мокаччино, Аспирин шагнул вперед и заглянул в щель между автоматом и стеной.
Протянул руку.
В щель был втиснут школьный ранец.
* * *
Он вернулся домой в двенадцатом часу ночи.
На кухне светилось окно — Аспирин чуть с ума не сошел. Не дождался лифта, кинулся по лестнице, отпер дверь — оказалось, что квартира по-прежнему пуста, это он сам, уходя, не выключил свет. Растяпа.
…Аленин ранец за что-то там зацепился, Аспирин мучился с ним полчаса, пыхтя и провоцируя любопытство прохожих, а когда вытащил добычу из щели за автоматом — пожалел о содеянном. Потому что в ранце ничего не было, кроме свернутого в три погибели, запертого клапаном Мишутки.
У Аспирина опустились руки. Он стоял в двух шагах от брошенного портфеля с игрушкой и медленно, шаг за шагом осознавал: нет, она не ушла в прекрасное далеко. Прекрасного далека нет и, скорее всего, не было; случилось что-то совсем другое.
Он ушел и вернулся. Он не знал, что делать с портфелем и с запертым в нем… монстром? Да ладно: плюшевой игрушкой. Здесь, в переходе, пропахшем сигаретами, сыростью и специфическим запахом метро, правдивая история Алены и Аспирина представлялась редкостным бредом. И не прекрасное далеко вырисовывалось на горизонте, а первомайский интернат для детей с пороками развития, приемник-распределитель для несовершеннолетних, а в худшем случае — какой-нибудь педофильский притон.
— Как ты мог ее бросить? — шепотом спросил Аспирин у медведя. Медведь, естественно, не отвечал.
Разумеется, Алена не оставила бы Мишутку по своей воле. Значит, была тут чужая воля. Могучая и злобная.
Он вспомнил босого человека в сером свитере и камуфляжных штанах. Интересно, зимой он тоже ходит босиком?
Мимо текла толпа. Шелестели подметки по асфальту. Аспирин стоял, чувствуя, как уходит время. Где-то там Алене — теперь он был уверен в этом — грозит беда.
Он перезвонил Вискасу, но, кроме мата, почти ничего не услышал.
— Ищут ее! — орал Вискас. — Ищут, понятно?
Поднял с земли портфель. Мишутка был совсем легкий; на этот раз Аспирин не дал себе времени на раздумья. Домой, домой…
Портфель он поставил под елкой. Мишутка не смотрел на него. Он был игрушка, тряпичная и мертвая. Аспирин ногой задвинул ранец поближе к стене.
Стрелки на часах сошлись — и замерли. Маятник мягко затормозил, все сокращая и сокращая амплитуду.
Двенадцать часов. Полночь.
* * *
— Алло.
— Алло… добрый вечер. Это Алексей.
Пауза.
— Что случилось?
— Алена ушла. Она… потерялась. С ней что-то… Ее нет нигде. Я подумал… может, она у тебя?