Словно катамаран, связанные одной цепью, под одним, колоссальным парусом, шли в пространстве два корпуса гигантского корабля, рассекающего пространство. В парус дул попутный ветер звезд. Пенился за кормой ливень элементарных частиц, сходный с кильватерным следом корабля.
Я смотрела не в силах поверить, не в силах принять. Ни один из кораблей Атоли не был так величествен, свободен и красив. Ни один не мог принять в себя целый мир. Тем более – два. Города, моря, леса! Пираты жили на своих кораблях, как мы жили на планетах. Только их миры были всегда в пути – от звезды к звезде, от системы к системе.
– Хочешь на море? – спросил Хариолан, привлекая меня к себе.
– Хочу.
– А взглянуть на парус?
– Хочу!
– А в рубку?
– Дьявол тебя подери, да! Я хочу в рубку!
– А еще куда? Но учти, хорошего помаленьку!
Он смеялся надо мной. Он усмехался, глядя на мой восторг юной и глупой девчонки. Он дразнил меня, как дразнят фантиком на веревочке котенка. Я уткнулась носом в его плечо.
– Хариолан!
– Да, любовь моя.
– Я сейчас зареву, – проговорила я. – Этого не может быть. Так ведь не бывает, правда? Слишком хорошо ведь.
– Ну, – заметил он с насмешкой, – от счастья еще никто не умирал. Так рубка, парус или…?
– Рубка, – твердо ответила я, повинуясь здравому смыслу.
Он рассмеялся в ответ моим словам, запрокинув голову. Я смотрела на это хищное лицо, на эти темные волосы оттенка воронова крыла, обрамлявшие лицо, окрашенное загаром. Почему я считала его хищником? Или то было в иной жизни? Его улыбка, его глаза, этот тонкий клюв, выделявшийся на точеном лице. Что в них опасного? Мне казалось, никогда я не видела более теплых глаз.
Хариолан потянул меня за руку и повел по одной из ажурных, тонких ферм. Впрочем, это в пространстве они казались тонкими, а так от края до края было более двадцати метров твердой поверхности. Не пройдя и сотни метров, он остановился. Я – следом за ним. Он развернулся и заглянул в мои глаза. Сердце дрогнуло.
Он потянулся губами к моим губам. Я потянулась к нему. Мы были как два мотылька, сгорающих в пламени свечи, два глупых человека, пораженных стрелою Амура. Я отвечала на его поцелуи, жадно впившись пальцами в его плечи. Ветер – пусть ветер, стоя на грани меж высотой и небом я не боялась ничего. Даже упасть, хоть падать с подобной высоты – больно.
Я целовала его лицо, я, словно обезумев, прижималась к нему всей плотью. Как я стремилась к нему! Было ли такое хоть раз, от рождения и поныне? Не было! Мне хотелось слиться с ним, но не как человеку. Мне хотелось быть с ним, быть им, быть вечно, неразрывно, рядом! Мне хотелось… Того, чего мне хотелось, невозможно было в принципе. И оттого слезы выступали на глаза.