– Так почему же я должен тебе верить? – Это был всего лишь слабый шепот, почти вздох, но Фелисити услышала его – или, вернее, ощутила как лед, как пощечину на своем лице.
Фелисити отпрянула, стараясь не выдать переполнившую ее обиду. Дивон тяжело клонился к ней, опираясь обеими руками на хрупкий столик, уставленный недоеденным ужином. Глаза его, полуприкрытые набрякшими веками, смотрели испытующе и тоскливо.
Девушка замерла; одна ее часть стремилась к этому циничному моряку, сводившему ее с ума одним лишь прикосновением губ, но другая… Но другая ее половина – половина той прежней Фелисити, которая проводила время на балах и вечеринках, той гордой наследницы миллионов, – бунтовала против нанесенного оскорбления.
Кроме того, сейчас слишком много людей были связаны с ней прочными узами – отец, Иебедия, Эсфирь, наконец, дети, – чтобы позволить себе пуститься в какую-то амурную авантюру.
Капитан не отрывал от нее глаз, и девушке показалось, что он прекрасно понимает, какая буря противоречий жестоко разрывает ее сердечко. Хуже того – он находит это весьма забавным.
Почти теряя рассудок, девушка покачнулась и, собрав последние силы, прошептала:
– Думаю, я на сегодня вполне сыта.
Медленно, как во сне, она поправила платье, чувствуя, что волосы, из которых сильные пальцы Дивона уже успели вытащить шпильки, плавным потоком текут на плечи и спину.
– Спокойной ночи.
Остатки еще не растоптанной гордости позволили девушке подойти к дверям ни разу не обернувшись. Рука ее уже поднялась, чтобы выбраться, наконец, из этой сладкой тюрьмы, как сзади послышался осторожный, почти добродушный смешок.
– Сладких снов тебе, Рыженькая!
Фелисити, не помня себя, выскочила из библиотеки.
– И преисподняя в огне, – пробормотал капитан, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Почему он опять не сдержался? И какая, в конце концов, разница – верит он этой девице или нет? Он хочет ее – и это единственная правда. Жаждет, как не жаждал никогда и ни одной женщины, и желание это мутит ему разум и острой болью пронзает тело.
Какое ему, собственно говоря, дело до того, зачем она заявилась в Ройял-Оук? Нанести плантации вред больший, чем это уже сделали янки, она все равно не сможет, а тот факт, что она расчетливая шпионка, отнюдь не мешает ему швырнуть ее на пол и удовлетворить в полной мере ту страсть, что снедает, впрочем, не его одного.
Словом, вряд ли бы она стала особо сопротивляться, ибо опытным чутьем Блэкстоун уже почувствовал, что девушку гложет тот же огонь, который заставляет его сейчас все бросить и сломя голову бежать на речку, чтобы немного охладить пылающее тело.