– Это опытнейший разведчик, товарищ Сталин. Он изыскал резерв, о котором я готовлю вам письменный доклад.
– Опять письменный… – В трубке послышался вздох. – Хотя куда от бумаг деться, правильно, товарищ Шелестов? Лаврентий Павлович складывает их у меня на столе пачками, а что толку? Сколько бы их исписано ни было, информация утекает, как вода меж пальцев. Ай-я-яй… Вы готовы провести контрмеры?
– Конечно, товарищ Сталин.
– Вам нужна помощь?
– Никак нет, если вы имеете в виду подразделения милиции. Но я хотел бы попросить помощи лично у вас.
– Мой автомат, товарищ Шелестов, упал за диван, и я никак не могу его достать.
Полковнику пришлось рассмеяться и сделать это вполне искренне, поскольку в Кремле ходят слухи о чрезвычайной проницательности Самого, когда речь идет о смехе. Шелестов знал несколько человек, которые вот так, поведясь на не самую удачную шутку Верховного, смеялись натянуто и глупо. А Сталин больше всего остального ненавидел две вещи: ложь и неискренность. Что по его только что высказанному мнению являлось одним и тем же, а по мнению Шелестова – не одним и тем же.
– Что вы хотите, товарищ заместитель начальника военной разведки?
– Я хочу представить на ваш суд досье капитана военной разведки, бывшего командира диверсионной группы «Стерх» Ярослава Михайловича Корнеева. В жизни Корнеева количество подвигов, совершенных им, значительно превышает число ошибок, но от подвигов не страдает никто, ошибки же в силах изувечить жизнь.
Шелестов сейчас работал безошибочно. Фраза о том, что «геройские поступки жизнь украшают, ошибки же в состоянии зачеркнуть все», была сказана Сталиным на последнем заседании начальников управлений разведки и командующих военными округами месяц назад. Шелестов присутствовал на этом заседании и видел, с каким чувством Сталин произносил эту фразу. И сейчас, пользуясь случаем напомнить Самому о значимости для него каждого слова Сталина, Шелестов играл наверняка. Пусть фраза не совсем вписывалась в эту конкретную ситуацию, главное другое – замначальника военной разведки помнит каждое наставление вождя.
– Я хотел просить вас, товарищ Сталин, разобраться в деле капитана Корнеева и дать ему работу, достойную его морально-волевых качеств.
После долгого молчания раздался медлительный голос:
– А вы готовы поручиться за этого человека… как вы его назвали? Корнеева? Вы готовы поручиться за него лично?
– Как за самого себя.
Шелестов знал, скольких сгубила эта, сказанная в сердцах, фраза. Скольких она отправила на эшафот, скольких обесчестила…