Шелестов дал знак конвоиру, прибежавшему на шум, чтобы тот убирался, и шагнул в центр комнаты.
– Прекратите этот цирк, Полонский! Дуракаваляние имеет смысл только тогда, когда вокруг вас тоже дураки… Здесь же я вижу только одного дурака, хотя и надеюсь, что он обретет ум.
Не обращая внимания на эти призывы, бандит катался по полу, продолжая использовать свою здоровую руку в качестве молота, бьющего по наковальне – по собственной голове.
– Червонец! – строго окликнул его Шелестов.
– Перестаньте… – устало выдавил Корсак. Сжав виски пальцами, он встал и направился к окну. – Голова разламывается третьи сутки… Ничего не помогает… – Не замечая удивления Шелестова, он повернулся к полковнику и бросил: – Неужели вы не видите… Неужели вы не заметили, что это не «альфа», а «омега»-существо? Это «шестерка», полковник…
Ничего не понимая, Шелестов прошел к не прекращающему истерику арестанту и присел на край привинченного табурета. Рука его протянулась к воротнику фуфайки бандита, и он рывком перевернул его на спину.
– Как же это тебя угораздило в плену-то оказаться, Сверло? – резко спросил Ярослав, приходя в восторг от чудовищнейшего недоразумения, поразившего военную разведку СССР.
– Сверло? – повторил, словно сомнамбула, Шелестов. – Какое сверло?
– Вызовите конвой и отправьте его в камеру, – попросил Ярослав.
– Это совершенно бесполезная для нас фигура, – продолжил Корсак, когда они остались в комнате одни. Он ходил по кабинету в каком-то исступлении, пытаясь подвести итоги случившемуся. – Совершенно никчемная… Это значит… Это означает, что Червонец на свободе. Раритеты под его контролем. Человек из Монетного двора остается под прикрытием. Это значит, что цель операции не достигнута. Черт меня побери… Что вам сказал мой связник, товарищ полковник, когда ориентировал вас на лидера банды?
– Он сказал, что у Червонца повреждена выстрелом правая рука и она перевязана. Мои люди взяли того, у кого перевязана правая рука, Слава!
Корсаку мучительно хотелось закричать так, чтобы свод этой старой тюрьмы разорвался, дав выход его крику.
– У Сверла рука перевязана таким образом, что нетрудно догадаться о том, что она не прострелена, а сломана! У него шина на локтевом сгибе! Когда на пулевое ранение накладывали шину, товарищ полковник?
– Когда кость руки раздроблена пулей.
– Но когда кость руки раздроблена пулей, человек не может ходить не только на ограбление грузовика, но и в туалет! Этот человек никуда не может идти, потому что у него поражены нервные окончания, и он должен лежать и принимать лекарства в вену, в рот, в задницу, куда угодно! И лежать! Лежать, потому что никакая сила воли не сможет заставить его подняться! Неужели ваши люди этого не знают?..