– Но как же ходит, нападает на грузовики и успевает закатывать истерики Сверло?! – не выдержал Шелестов.
В отчаянии махнув рукой, Ярослав пробормотал:
– Мозги этого мерзавца разжижены инъекциями морфия. Он держится молодцом только потому, что его карманы были набиты наркотой!.. Через пару часов он будет рассказывать вам все, вымаливая дозу наркотика. Но знает он, поверьте мне на слово, меньше, чем я… Разве может кто-то пойти за человеком, который живет только потому, что принимает морфий? Вот это все должно было сверкнуть молнией в голове ваших людей, когда они увидели и руку Сверла, мною, кстати, сломанную, и зрачки его в копеечную монету, и форму повязки!
Шелестов замолчал, спорить с Корсаком не имело смысла. При досмотре задержанного у него обнаружили около десятка ампул морфия и шприц с грязной иглой.
– Мне нужно осмотреть трупы в морге, – вдруг заявил Слава.
Через час, выходя из морга, он заявил окончательно и бесповоротно:
– Червонец жив.
И второй человек в военной разведке страны увидел, как в глазах капитана Корнеева появились хорошо знакомые ему желтые огоньки.
– Я только одного не могу понять, товарищ полковник…
– Могу помочь? – сейчас Шелестов уже не знал, чего можно ожидать от Корсака.
– Когда банда ждала грузовик из Пулково, я смотрел в обратную сторону, в сторону Ленинграда, просчитывая вероятные пути отхода, если останусь жив. И в нескольких километрах от засады я увидел вспыхнувшие огоньки фар. Какая-то машина заехала в лес и остановилась. Фары моргнули, а потом стали практически невидимы. Такое впечатление, что кто-то закрыл их светомаскировочными устройствами. Вы знаете, ошибиться я не могу.
– Сейчас, когда из Ленинграда выведены регулярные войсковые части, в городе осталось только одно ведомство, использующее светомаскировочные устройства на фарах машин, – перед тем как выдавить это из себя, Шелестов долгое время молчал.
– И что же это за контора с такими нерадивыми сотрудниками?
– Народный комиссариат внутренних дел, Ярослав Михайлович.
Червонец, имея в кармане паспорт на имя Николаева Андрея Ильича, выбрался из леса в утро того же дня, когда Корсак решил поворачивать на Ленинград. Когда стало ясно, что грузовик имеет не ту начинку, на которую рассчитывал Червонец, он переменил решение об убийстве своих подельников и сына Святого. Едва в темноте послышались звуки рукопашной борьбы, он быстро осмотрелся, вычислил то направление, которое мог с большей вероятностью избрать Корсак, и, повинуясь животному инстинкту делать все наоборот, направился в лес.