– Зачем ей халупа, Клык?! – по-царски распоряжался Червонец, осознавший наконец, что власть его пришла, и пришла окончательно. – Ты купишь ей Тверь!
– А коровенку с козой?..
– Дурак!.. – заходясь в экстазе, который отчетливо начал напоминать оргазм, возопил весельчак Карамболь. – Ты подаришь ей собственную мясохладобойню!
– Братва, мы цветем!.. Я отдаю этот болт, – Клык метнул в общую кучу сапфировый перстень, – за бутылку «Абрау-Дюрсо»! Сейчас! Принесите мне осетрину «а-ля рюсс» и ящик «Абрау»! Я плачу! – И в воздух взметнулась пригоршня золотых монет размером с жетон грузчика Казанского вокзала…
В склепе пана Стефановского, куда родные положили его для вечного покоя, царила суета, грозящая преобразоваться в сумасшествие…
– Червонец, – позвал Корсак, равнодушно взирая на груды бесценных сокровищ.
– Червонец, – повторил он, понимая, что задержка опасна для всех, и для него в первую очередь. – Червонец!
Крик этот и стальной взгляд разведчика на какое-то мгновение охладили всеобщий экстаз, заставив вспомнить о том, что сидят эти люди не в «Астории», а в склепе, да к тому же их усиленно разыскивают.
– Вы закончили спускать на этот антиквариат или мне выйти и постоять на шухере в ожидании первой роты автоматчиков из ленинградской дивизии?
Упоминание о превосходящих силах противника заставило бандитов собрать свое сознание если не в кулак, то хотя бы вырвать его из рук бога безумия.
Они собирались так же, как и искали, – суетливо, в спешке, нервно. Когда последняя из монет была упакована в баулы, из которых ценности, собственно, и вынимались, когда каждый получил за спину сгибающий его груз, стало ясно, что рассвет наступил и застал он врасплох всех, кроме Корсака.
– И куда вы собрались? – Голос Ярослава звучал властно, уничижающе, но иначе вернуть сознание в оболваненные успехом головы бандитов было нельзя. – Вы похожи на слонов, непонятным образом оказавшихся на кладбище средней полосы России. Вы здесь и останетесь, если ваш караван выйдет за пределы склепа в таком виде! Мне плевать на вас, Червонец, уж коль скоро вам плевать на самих себя, но меня ждут жена и сын!
– Он прав, – тихо заметил Крюк, снимая баул. – Куда мы ломанемся с этим ассортиментом?
Протрезвел и Червонец.
– Оставляем барахло здесь и уходим. Заберем только деньги и самую дешевую мелочь, которую можно спихнуть скупщикам. – Прикинув сроки, он распорядился: – Мы вернемся сюда через три дня, когда станет ясно, что эта территория прочесана легавыми.
– Я бы на вашем месте не забирал и мелочь. Вы не вернетесь сюда через три дня, – подсказал Корсак. – Вы не вернетесь сюда и через неделю. Если хотите жить и получать от жизни удовольствие, вы вернетесь сюда месяца через два-три, когда пройдет волна. А еще лучше прийти за «сваком» [4] через полгода, хотя после того, что я увидел, мне кажется, на такой разумный поступок вы не способны.