Когда в квартире наступила тишина и в ней раздавался лишь скрип хромовых сапог Червонца, Слава подумал, что не так уж много нужно для того, чтобы заразить банду идеей. Достаточно обладать навыками организатора и чуть-чуть разбираться лучше остальных в правилах государственного устройства.
– Мы будем брать машину со старой наличностью, – жестко, словно приказал, бросил Червонец, наклонившись над столом так, что тот скрипнул.
– Я хоть и не пальцем деланный, но я не понимаю, зачем нам нужно лавэ, которым через два месяца можно будет подтирать задницу, – пробурчал Сверло, доставший из кармана ватника «ТТ» и начавший его разбирать для чистки. – Я бы понял, если бы ты сдуру предложил атаковать броневик с солдатами. Так хоть какой-то смысл просматривается. Сдохнем все как один в борьбе за это, но хотя бы будем знать, за что именно. А получать очередь из «ППШ» за бумажки с портретами дедушки Вовы… Быть может, ты хочешь их потом вырезать, сделать значки и продавать по двадцать копеек за штуку пионерам?
– Твой папа, Сверло, наверное, так бы и сделал. Но я, который зачинался не в пьяном угаре, мыслю совершенно иначе. Два месяца! Что можно сделать за два месяца? Скажи, пан Домбровский… Меня плохо понимают. Быть может, сын уважаемого в России вора объяснит лучше меня?
Во что не хотел ввязываться Корсак, так это в процесс бандитского сговора. Откажись он сейчас, сославшись на свою правоту – условия обещания им выполнены, а Червонцем нет, и есть тому свидетели, – ничего не изменится. Сейчас не изменится. Он будет продолжать томиться неизвестностью и находиться в плену, убежать из которого ему ничего не стоило. Но он не побежит, потому что бежать можно только к семье, а где она находится, Ярослав не знал. Согласившись же, он невольно превращался в соучастника тяжкого преступления, и уже не на правах свидетеля. Червонец точно сыграл на этом, заставив Корсака ввязаться в игру.
Выбирать не стоило, поскольку плюсов это не приносило, подозрительность Червонца стоила гораздо дороже.
– Червонец предлагает, как я понял, атаковать грузовик с деньгами, которые скоро выйдут из обращения. И он прав. Объясняя вам свою правоту, он просто совершает ошибку в порядке изложения своих мыслей. Вы упускаете из виду, что «старые» деньги сейчас-то совсем не старые. На них можно нынче по-прежнему покупать мясо, папиросы и платить за квартиру. На них можно выкупить помещение для аренды сроком на двадцать лет, можно закупить много сельхозтехники. В условиях строгой секретности готовящейся денежной реформы и при нежелании зарождать подозрение о ней государство не будет препятствовать ни одной частной сделке. Лучше потерять в малом, нежели потерять все.