— Туда, — сказал он.
— Туда! — раздраженно передразнил его киммериец. Сколько еще — туда?
— Близко. Очень близко.
Конан не ответил, а только сплюнул еще раз. Зольдо поковырял носком валявшуюся гнилушку.
— Доберемся до холмов, найдем укрытие, — произнес он. Ты спрячешься, а остальное предоставь мне.
Киммериец насупил брови, обдумывая оскорбительное для себя предложение.
— Ну и что дальше?
Зольдо молча пожал плечами.
— Их будет не пятнадцать: как в первый раз, а, может быть, в десять раз больше. Если навалятся всем скопом, то от мечей проку мало, — сказал Конан. — Надо придумать что-нибудь получше.
— Я же бессмертный, — возразил Зольдо.
— Бессмертный! — заволновался киммериец. — А вдруг они и падалью не брезгуют!
Зольдо нахмурился и помрачнел; Конан же смутился, но гнев еще бродил в нем. Тут лоб бессмертного внезапно разгладился, и лицо его прояснилось.
— Ты меня не понял, — сказал он. — Я предлагаю вот что: ты укроешься в безопасном месте, но сделаешь для меня одну вещь — отрубишь мне голову. У тебя это неплохо получается, — вставил Зольдо не без тени иронии и продолжил: — Я возьму голову в руки и выйду навстречу нашим чернокожим друзьям. Думаю, что после встречи со мной пыла у них поубавиться.
Конан расхохотался, представив бессмертного расхаживающим с головой под мышкой. Зольдо продолжал говорить:
— Я могу драться и обезглавленным — лишь бы глаза видели врага и что с ним происходит. — Заметив изумленный взгляд киммерийца, он пояснил: — У тебя во дворце я притворялся: мне ничего не стоило продолжать бой даже после того, как ты рассек меня мечом.
Конан отмахнулся от предложения бессмертного.
— Мне это не нравится, — возразил он. — Мало ли что взбредет в дикарские мозги, а ты мне нужен — так же, как я тебе. Я предпочитаю видеть тебя рядом.
— Как знаешь, — произнес бессмертный.
Конан оторвал спину от камня.
— Поднимайся, — приказал он. — Еще чуть-чуть, и начнет смеркаться, а бежать в темноте мы не сможем. Надо бы добраться до холмов… а там видно будет!
Зольдо встал на ноги.
Они побежали дальше: бессмертный впереди, киммериец следом за ним. Сумерки были недолгими, но они успели наполовину сократить расстояние, которое отделяло их от гряды холмов. А потом, неожиданно и резко, опустилась тьма, и на потемневшем небе проступили крупные яркие звезды. Лес огласился новыми звуками, пришедшими на смену дневным; тонкие визги, басистое уханье и вой наполнили темноту. Путники сменили бег на шаг, продолжая продвигаться вперед, к холмам. Когда взошла луна, идти стало легче. Было полнолуние, и лунный свет рассеял непроглядную темноту леса. Тогда они снова перешли на бег. Грозный рев ночного хищника врезался в рулады обитателей джунглей; те на некоторое время испуганно примолкли, а потом опять засвистели, завизжали и загугукали.