Проснулся он от близкого раската грома. Конан поднял голову, моментально пробудившись, будто и не дремал вообще. Уже смеркалось. Гром бабахнул второй раз, и Конан в недоумении задрал лицо к небу, на котором не оказалось и следа облаков; оно было чистым и ясным, и первые звезды только-только проступали на нем. Киммериец посмотрел с обрыва вниз и ничего не увидел: луна еще не взошла, тени заливали котловину и только развалины святилища неясной грудой темнели в дальнем ее конце. Громыхающий раскат расколол небо в третий раз, и в землю ударила слепящая молния. Она не исчезла, а продолжала блистать, как искореженная нить, соединяющая безоблачный небосвод с погруженной во тьму землей. Маленький островок яркого света вспыхнул в котловине. Молнии били снова и снова; наконец они слились в одну сверкающую воронку, которая вытянулась острием вниз, упираясь в светящийся островок. Внезапно Конан сообразил, куда бьют эти молнии: в место, где лежал Зольдо, погребенный под обломками. Сощурившись от яркого блеска, киммериец увидел темную фигуру с воздетыми вверх руками; она медленно отступала среди бьющих со всех сторон молний. Островок света разгорелся и засиял, соперничая с ними блеском; тьмы больше не было, только черная фигура мага пятилась к краю площадки. Шаги чародея были неверны, он шатался, словно пьяный. И тут в него ударила молния… Маг рухнул наземь, как подкошенный.
Конан съехал вниз по склону и побежал к упавшему Пелиасу. Сияющие разряды с грохотом врезались в камень, но ни один не задел его. Киммериец упал на колени перед телом волшебника, разглядев, что опаленные волосы мага спеклись в темную массу. Похоже, у него больше не было ни ресниц, ни бровей, а кожа на лице потемнела и покрылась трещинами и волдырями. Конан схватил его за плечи и взвалил себе на спину.
Мощный удар выбил у киммерийца землю из-под ног. Он упал, ударившись плечом и выронив тело Пелиаса; площадка ходуном ходила у него перед глазами, гладкий камень лопался и стрелял трещинами. Конан вскочил, с трудом сохраняя равновесие; твердь земная колебалась под ним, словно палуба корабля в море. Подхватив обмякшее тело Пелиаса, он рывком забросил его себе на плечо и обернулся: там, где воронка из молний касалась земли, теперь зияла стремительно растущая пропасть, в которую низвергались громадные каменные обломки.
Киммериец бросился бежать; он несся не чуя ног, перескакивая через вздымающееся каменно крошево. Обдирая руки, он лез по склонам обрыва, падал и лез снова, и камни сверху сыпались на него.
ЭПИЛОГ