«Мальчики» крепко вцепились в грязный шлейф каравана. Опытные кадры Деница уже были повыбиты – средний возраст немецких подводников составлял тогда 21 год. Их боевую подготовку нельзя признать блестящей, но они были нахальны, напористы и безжалостны… Их длинные волосы и яркие цветные платки почему-то особенно бесили американцев. Застав какую-нибудь лодку во всплывшем положении, азартные янки кидались на абордаж. Дрались даже ящиками и бутылками. А пылкие пуэрториканцы метали в гитлеровских офицеров ножи, словно в цирке.
* * *
Фишер снова появился на пороге кабинета Головко, и лицо британского атташе было теперь озабочено.
– Я, кажется, говорил вам, адмирал, что из Хваль-фьорда вышло всего тридцать семь транспортов с грузами.
– Да, да.
– Но, кажется, четыре уже вернулись – один из-за поломок в машинах, другие не выдержали сжатия во льдах.
– Минус четыре. Продолжают движение тридцать три?
– Да, тридцать три… Маленькая неприятность, – поморщился Фишер, прищелкнув пальцами. – Дело в том, что РQ‑17 уже засекла воздушная разведка противника.
– А точнее?
– Точнее, – отвечал Фишер, – немцы с этого момента не выпускают РQ-17 из поля своего зрения…
Помолчали. Где-то вдали выла сирена подлодки.
– Простите, адмирал, – начал Головко, – а что докладывает ваша разведка о германских линейных силах группы «Норд»?
– О, за ними мы следим как курица за цыплятами, – отвечал Фишер с улыбкой. – Впрочем, когда нет новостей о противнике, то это уже хорошая новость…
– Не всегда так, – нахмурился Головко. – Что делать, если нашей авиации мешает туман. Вся северная Норвегия словно закрыта белым одеялом. «Спитфайры» не могут разглядеть, что творится на якорных стоянках немцев…
Арсений Григорьевич пришел к выводу, что контрадмирал Фишер действительно мало что знает. «Не делай этого, Дадли!» был далеко отсюда, и Британское адмиралтейство сообщит своему атташе лишь то, что сочтет нужным. И оно скроет именно то, что сочтет нужным скрыть от своих союзников.
– Ну ладно, – сказал Головко, пожимая руку Фишеру. – Пока у нас нет причин для опасений… Будем надеяться на лучшее!
В полночь радиостанция Полярного уловила трепетные сигналы из вражеских вод. Лунин сообщал, что его подводный крейсер новую боевую позицию занял, на лодке все исправно, настроение у команды ровное, деловое, хорошее. Впрочем, о настроении он мог бы и не докладывать – Лунин сделал это вроде бы умышленно. Казалось, он хотел этим сказать: после шести потерь моя «К-21» не считает себя кандидатом в седьмую…
Приняв текст от дежурного по штабу, Головко сказал ему: