— Это сам Лайонел. И… и…
— Кто?
— И Карл Наваррский.
— Элизабет! — прошипел Алехандро, прислонившись к стене и закрыв глаза. — Значит, она все-таки мне отомстила. — Он крепче прижал к себе младенца. — Наверное, она послала за ним, как только мы сюда прибыли, и злодей дожидался своего часа, пока мальчик будет исцелен. Что ж, значит, ему одна дорога — в ад!
Он попытался сунуть ребенка в руки де Шальяка, но француз не взял его. Вместо этого он схватил Алехандро на плечи, удерживая его от безумного шага, который тот готов был совершить.
— Нет! — настойчиво зашептал он. — Не ходите туда!
— Я убью этого мерзавца…
— Вы забыли, что держите в руках внука английского короля?
Да, он забыл. Алехандро посмотрел на ребенка. Божье проклятие падет на любого, кто попытается разлучить его с мальчиком или его матерью!
Теперь голоса доносились из маленькой комнаты.
— Я пришел, чтобы от имени отца заявить права на своего племянника, — твердо заявил Лайонел, — и поговорить с давным-давно потерянной сестрой.
Сердце Алехандро чуть не выскочило из груди.
— Где ребенок? — услышал он.
— Лекари унесли его, — ответила ирландка, — я не знаю куда. Может, они спустились по лестнице до того, как вы поднялись.
«Спасибо, добрая женщина!» — подумал Алехандро, мысленно благословляя ее.
— Который из них? Еврей или француз?
— Не знаю. Мне и в голову не приходило, что один из них еврей. Хотя, может, они оба евреи, кто знает.
Де Шальяк положил руку на плечо Алехандро.
— Забирайте ребенка и уходите.
— Не могу я бросить Кэт…
— Ее судьба больше от вас не зависит. Я вернусь в комнату — мне этих людей нечего бояться, я слишком много знаю об их тайных пороках. Я отвлеку их, а вы пока бегите вместе с ребенком.
— Но Кэт… — простонал Алехандро.
— Спасайте ее дитя, а не то потеряете обоих. Вот ваш выбор. Но если вы скроетесь, обещаю, я постараюсь позаботиться о ней.
— Что вы можете сделать?
— Не знаю, — ответил де Шальяк, — но сделаю все, что в моей власти. Торжественно обещаю это, потому что питаю к вам самые добрые чувства и огромное уважение.
Алехандро посмотрел в глаза своему бывшему наставнику и увидел в них дружелюбие. Две недели назад он ни за что не поверил бы де Шальяку, но с тех пор многое изменилось.
— Идите в мой особняк, возьмите хорошего коня и покиньте Париж. Ваша сумка с золотом в моем кабинете, за греческой книгой, которую я вам давал почитать.
— В Авиньоне еще есть евреи? — спросил Алехандро.
— Да. Указы Клемента оставили заметный след. Тамошнее гетто процветает. Вам там будут рады.
Разум Алехандро был в смятении. Что еще он упускает?